Польша в советском блоке: от «оттепели» к краху режима

Всё вышесказанное, однако, не означает, что Гомулка постепенно предал забвению свои прежние «реформистские» убеждения. Скорее, в силу потери их актуальности в Польше (после отмежевания от «эпохи ошибок и искажений») они перенеслись преимущественно во внешнеполитическую плоскость, и в 1960-е гг. наиболее ярко проявлялись в спорах с китайскими и албанскими «товарищами». Если после 1956 г. Гомулка и обращался к теме «догматизма», то происходило это опять-таки в связи с его инвективами в адрес «ревизионизма». Два этих явления, по мнению первого секретаря ЦК ПОРП, имели непосредственную связь. В Польше, говорил он на XIII пленуме в 1963 г., ревизионизм так развился потому, что в 1948–1955 гг. в области подготовки партийных кадров господствовали догматизм, поверхностность и примитивизм[453]. Подобное мнение высказывалось им и в отношении чехословацких событий. «Опыт Чехословакии свидетельствует, — указывалось в одной из речей Гомулки в конце июня 1968 г., — что упорное следование догматистским и сектантским ошибкам в политике партии значительно облегчает ревизионистским элементам работу в распространении смуты и дезориентации в сознании не только интеллигенции, но и всего партийного актива»[454]. Другим проявлением «эпохи ошибок и искажений» Гомулка считал совмещение в одних руках партийных и государственных функций. По убеждению польского партийного лидера, выраженным им еще в 1956 г., подобная практика была глубоко порочна. Поэтому сохранение этой традиции в Чехословакии он полагал косвенной причиной столь бурного всплеска недовольства общества политикой руководства. Выступая 21 августа перед польскими журналистами, Гомулка прямо заявил, что отставка А. Новотного была правильной, так как линия на объединение партийных и государственных постов не могла привести ни к чему хорошему[455].

В силу вышесказанного первоначальная реакция Гомулки на перемены в чехословацком руководстве была в общем положительной. Отчитываясь 10 февраля 1968 г. на заседании Политбюро ЦК ПОРП о своей первой встрече с А. Дубчеком (прошедшей 7 февраля недалеко от Остравы), первый секретарь заявил: «Выглядит так, что чехословацкая партия до сих пор слишком увлекалась администрированием, навязывала решения государственным органам и другим инстанциям, она чересчур обюрократилась…» Что же касается самого Дубчека, то он, по впечатлению Гомулки, «здраво оценивал отношения с Советским Союзом, вопрос кредитов для „третьего мира“ и другие проблемы»[456].