Польская Сибириада

Таким многословием и покрикиванием на брата Сташек пытался скрыть собственное беспокойство и непонимание.

— Ну, нет, и что такого? Может, постирать сняли? Ты же видел, какой он был грязный. Цвета уже трудно было различить. Пойдем, поздно уже. Завтра опять придем сюда, тогда посмотрим…

По пути домой Тадек, видимо, обидевшись на упреки брата, что он плохо говорит по-польски, бубнил себе под нос, но так, чтобы старший брат слышал:

«Кто ты такой, поляк малый? Який знак твой? Орел белый…» продолжал он путать русские и польские слова.

— Эх, ты, кацап! Повторяй за мной. Только точно слово в слово: «Kto ty jestes…» Как тебя папа учил?

На другой день они специально пошли проверить, что там с польским флагом. Флага не было. А пустой дом представительства был заперт наглухо.

Как-то вечером адвокат Шахницкий ждал учителя Семкина, чтобы сыграть в шахматы, и о чем-то переговаривался с Долиной. Опоздавший Семкин ворвался в комнату, размахивая газетой, и с порога выкрикнул:

— Ну, господа поляки, этого я от вас не ожидал! Чтобы так поддаться гитлеровской провокации. И это теперь, после нашей сталинградской победы, с фашистами связаться? Нет, этого я от вас не ждал…

Учитель нервно бегал по комнате. Шахницкий старался его успокоить.

— Да что случилось, товарищ Семкин? Не понимаю, в чем дело?

— В чем дело? В чем дело? Так вы еще ничего не знаете? Вот, пожалуйста! — Семкин подошел к лампе и раскрыл газету. — Тогда послушайте «Правду», господа поляки! Сейчас я вам это прочту: «Лживая геббельсовская пропаганда с некоторых пор распространяет подлую клевету, якобы весной 1940 года в районе города Смоленска советские власти в массовом порядке расстреливали польских офицеров. Немецкие фашисты не остановились перед страшной низкой ложью. Всем известно, что польские военнопленные летом 1941 года попали в руки немецко-фашистских палачей и были ими зверски убиты. Тем временем польское правительство в Лондоне подхватило гитлеровскую клевету. Своими действиями польское правительство раскрыло существование определенного взаимопонимания между польским и немецко-фашистским правительством. Тем самым польское правительство вступило на путь сговора с Гитлером. Именно в этом кроются корни вражеской компании против Советского Союза, развязанной одновременно польским правительством и Гитлером…»

Возмущенный Семкин прервал чтение. Махнул рукой и тяжело рухнул на табуретку. Шахницкий взял газету и, водя пальцем по строчкам, читал, беззвучно шевеля губами.

— Не верю! Не верю, и все тут! — Шахницкий отодвинул газету.

— Как это? Чему вы не верите? Это же «Правда» пишет! Может, вы «Правде» не верите? Ленинской «Правде»?

— Пан Семкин, не в газете дело… Дело в самом факте.

— В каком факте? Какие могут быть сомнения?

— А хоть бы такие, пан Семкин. Не верю я, чтобы наше польское правительство поступило так необдуманно, как тут написано. И уж никогда не поверю ни в какой сговор польского правительства с Гитлером. Вы что, не знаете, или, может, забыли, что Польша первая, уже в 1939 году выступила против Гитлера? Что касается трагедии, то на Гитлера похоже…

В тот вечер игра у шахматистов не клеилась. Шахницкий переставлял фигуры невнимательно и быстро получил мат. Семкин на это раз не предложил реванша, сухо попрощался и вышел. «Правду» оставил на столе. После его ухода Шахницкий с Долиной долго молчали. Адвокат пару раз заглядывал в газету, как будто не верил своим глазам. Встал из-за стола:

— Поздно уже, пан Ян, пора спать…

Стоя у двери, повернулся еще раз:

— Так или иначе, пан Ян, это сообщение для нас — настоящая трагедия. Со всех точек зрения. Ой, продлевается наш путь обратно в Польшу, продлевается. Сначала Андерс со своим Ираном, теперь Катынь… Спокойной ночи.

Отец тяжело вздохнул и уже собирался задуть лампу, когда заметил, что Сташек еще не спит.

— Тушу, сынок, завтра рано на работу…

— Папа, а это плохо для нас, о чем Семкин говорил?

Отец присел на край постели, помолчал:

— Как бы тебе это объяснить… Люди, которые управляют Польшей, наше правительство где-то там в Англии, поссорились с Россией. Наше правительство говорит, что якобы русские убили польских офицеров, которых в 1939 году взяли в плен. Помнишь, как наших солдат в Ворволинцах Советы в плен брали? Из той акациевой рощи возле Якубовки за шоссе их вывели? Как мамуся спасала меня от расстрела?

— Помню. Потом мы с мамой убегали по оврагу в Червонный Яр, а они стреляли.

— Ну вот, эта ссора между Россией и Польшей — что-то похожее. А для нас это плохо. Слышал, как Семкин с Шахницким ссорились? Такие вот дела, сынок. А для нас это плохо, снова на нас будут косо смотреть. И опять Польша из-под носа у нас сбежит…

Отец задул лампу. Резкий запах карбида пополз по комнате.

— Папа!

— Ну что еще?

— А знаешь, на нашем представительстве уже нет польского флага. И таблички нет. И ворота с улицы на замок заперты.

— Не ходите так далеко. Говоришь, заперты? Флага нет? И это для нас плохой знак. Ну, давай спать, сынок. «Утро вечера мудренее»…