Польская Сибириада

— Читай, Сташек, читай! — уговаривала Броня. Сташек развернул треугольник: «Любимая Броня! В первых строках моего письма сообщаю тебе…» Сташек отдал письмо Броне.

— Не дочитаешь? Почему?

Он молча хлопнул дверью, забежал за угол избы и прижался лицом к стене.

В тот вечер все собрались у бабушки Шайны и до поздней ночи пересказывали друг другу фронтовые письма.

— Только бы их опять куда-нибудь далеко за границу не вывезли, как с той армией сделали. Нас в Сибири оставила, а сама в какой-то Иран подалась, за каким-то генералом пошла.

— Упаси, Господи, упаси, Господи! Этого я бы уже не пережила.

— Только бы они, бедняги, выжили на этой войне. Видно, к великой битве их готовят, только писать об этом нельзя. Цензура!

— Моему чуть не полписьма зачеркали!

— Они там много наших из Червонного Яра встретили. Янек пишет, что Земняка, Малиновских, обоих Курыляков, Станишей, Чуляков, Дуду, а из девушек Ванду Малиновскую, Зонтек, Гелю Шайну, Целину Бялер. И вы не поверите, Даниловича!

— Господи Иисусе! Говоришь, даже Данилович нашелся? Какое счастье!

— А наш Сташек пишет, что они вместе с Янеком Майкой служат!

— С Янеком Майкой? Значит, он свою бурятку где-то там под Калючим в тайге бросил?

— Бросил, бросил! А нас не бросили? Мало тут солдаток с детьми вокруг? Война есть война!

— Храни их, Господи, несчастных наших!

— Дай Боже, дай Боже! Чтоб до Польши нашей скорее дошли и нас из неволи вызволили.

Когда они остались дома вдвоем, Броня достала из кармана письмо и положила на стол:

— Не будь таким дикарем, Сташек! Это письмо с фронта от твоего отца, возьми и прочитай… Ты обиделся, что он мне написал? Знаешь, я считаю, что ты взрослый парень, без твоей воли в матери тебе набиваться не собираюсь. Вот, письмо на столе, хочешь, читай. Отец не только мне пишет, вам с Тадеком тоже.

На этот раз выскочила из хаты Броня, правда, дверью не хлопнула. Сташеку стало не по себе. Долго стоял он посреди избы, потом подошел к столу и протянул руку за письмом…

15

Новости о том, что происходит в мире, приходили в Булушкино с опозданием. Перед самым Рождеством 1943 года, когда Сташек пришел в контору спросить насчет писем, управляющий Абрамов показал ему газету.

— Приятно почитать, парень. Молодцы поляки! Газета «Правда» о вас пишет. Да как! Возьми с собой на хутор, прочитай своим. А писем, к сожалению, нет.

Сташек потянулся за газетой, но не успел и взглянуть, как в контору вошли несколько женщин, и среди них Дарья. Они принесли с собой запах морозного воздуха, гомон, топот валенок, с которых они сбивали остатки снега.

— Ну как там, Кузьмич, есть письма? Которая из нас сегодня танцует?

— Закрывайте скорее, не напускайте холода. Не придется танцевать, нет сегодня писем…

— Но газеты пришли. А ты что, Стасик, там изучаешь?

— Изучает, изучает. Есть что изучать: на фронте поляки с Гитлером в бой вступили! Вот и изучает, — выручил мальчика Абрамов.

— А ну покажи, Стасик, где это написано. Сейчас, сейчас, вот здесь! «На западном фронте в боях под Ленино, недалеко от Смоленска, первая польская пехотная дивизия им. Тадеуша Костюшко провела кровопролитный победоносный бой с гитлеровскими захватчиками»… — Дарья прервала чтение и без всякого энтузиазма вернула газету мальчику. — Кровь, смерть, раны, чему тут радоваться? Говоришь, Кузьмич, нет сегодня писем?

— Нет, бабоньки, нет. Писем нет. Но беда и на этот раз не обошла нас стороной.

— Кто?

— Митричу Панкратову сегодня выпало…

— Значит, их Петька погиб!

— Боже мой! Одного-единственного сыночка старая Анфиса имела, поскребыша, единственная надежда была на старость…

Сташек спрятал газету за пазуху фуфайки. Жаль ему было дедушку Митрича, к которому он за лето привязался, как к родному.

— Он уже знает? — спросила Дарья.

— Откуда? Почта только что с оказией пришла, а кто сейчас на ночь глядя на Волчий потащится? Завтра утром надо будет как-то это организовать. Разве что… Ну да, ведь ты, Стасик, на хуторе живешь! Занеси Панкратовым «похоронку».

Абрамов как будто обрадовался такому выходу из положения и протянул «похоронку» Сташеку.

— Ты спятил, Абрамов? Совести у тебя нет, на мальчишку такое горе взваливать. Это твоя обязанность. Запрягай лошадь и езжай. А если тебе так не хочется задницу морозить, я сама Митричу «похоронку» отнесу. Что случилось, того не вернешь… Проклятая война…

Невеселый в этом году был польский Сочельник на хуторе. Газета, которую принес Сташек, тоже никого особенно не порадовала. Нетрудно было понять, что после такого кровопролитного боя, в котором участвовали поляки где-то там, под Ленино, многих они не досчитаются. «Не приведи Господи, моего!» — в глубине души лелеяла надежду каждая женщина. А вслух они, как могли, утешали друг друга.

— Да когда там этот бой был! Газета старая, несколько месяцев прошло. Если б, не дай Бог, с кем-то из наших что случилось, уже бы сообщили.

Однажды, возвращаясь с работы, Сташек набрался смелости и зашел к Митричу.

— Я тут подумал, дедушка, может вам чем помочь? Холодно, может дров…