Польские новеллисты

— Ты прав, когда мы смотрим на что-нибудь издалека, оно всегда кажется иным: немного незнакомым, но более прекрасным. Идем, малыш. Уже недалеко, но нам надо поторапливаться. Мы не можем позволить солнцу обогнать нас.

Они миновали вершину холма, и теперь по склону идти было легче. Потом местность стала ровнее. Кочки остались позади, в траве показался песок. Повсюду росли коровки: лиловые и желтые. На одну из них села овсянка, но сразу же вспорхнула на приземистую сосну.

— Начинается лес. Скоро найдем сарай и заночуем в нем, — сказал мужчина.

— Это тот самый сарай, о котором ты говорил мне вчера?

— Да.

— Тот сарай, в котором погибли те солдаты?

— Да, как раз о нем я тебе и рассказывал.

— О нем и о тех солдатах.

— Да, о солдатах я тоже говорил. О них-то я и говорил в первую очередь.

— Мне очень хочется увидеть этот сарай.

— Он совсем недалеко. Если пойдешь лесом и деревья внезапно расступятся перед тобой, будто ты их растолкал, ты очутишься на полянке. Налево стоит этот сарай. Сейчас он уже наполовину сгнил, но в нем еще можно укрыться.

— Скорее бы увидеть этот сарай, — повторил мальчик.

Они миновали молодняк и вошли в лес. Слышен был шум ветра, в нос ударил терпкий запах смолы. Падали шишки. Между деревьев рос папоротник, мох карабкался по стволам. А вокруг молодых дубов рассыпались голубые колокольчики.

Мужчина прибавил шаг и уже не оглядывался на мальчика, который шел, стараясь не отставать. Он немножко запыхался, но самым главным была безмерная радость, которая охватила его, когда он думал, что первый раз в жизни будет ночевать в лесу, что завтра отец позволит ему стрелять в уток и что наконец расскажет о сарае, о тех солдатах и о том, как сам когда-то сражался в этом лесу.

Солнце начало садиться, заливая деревья багрянцем, будто поджигало стволы. Совсем еще теплый луч упал на лицо мальчика. Он закрыл глаза и подумал: «Вот в этом лесу мой отец бил немцев. Теперь-то я знаю, за что он получил награду».

Через час они вышли на поляну, покрытую буйной, сочной травой и кустами терновника. Налево виднелся сарай с осевшей крышей. Почерневшие доски потрескались в нескольких местах, в щели можно было просунуть руку.

— Нужно принести мох и папоротник, — сказал мужчина.

— Я помогу тебе! — Мальчик сбросил рюкзак и побежал в заросли.

Они устлали пол толстым слоем папоротника и мха; ложе для сна было готово.

— Теперь набери хворосту. Я разожгу костер, и мы перекусим.

— Давай поедим гуляш с фасолью, — попросил мальчик.

— Хорошо, получишь гуляш, только побыстрее управься с хворостом.

Дерево было сырым, и огонь медленно охватывал ветки, они шипели и дымились. Но вот вспыхнуло светлое пламя. Тогда мужчина повесил над огнем котелок, бросив туда содержимое консервной банки.

Аппетитно запахло мясом и фасолью. Рядом в большой кружке кипел кофе.

— Я никогда еще не ел ничего вкуснее, — проговорил мальчик.

Мужчина улыбнулся.

— Звезды рассыпались по небу, утро будет ясным, — сказал он.

— И ты дашь мне пострелять, — хотел убедиться мальчик.

— Да, я дам тебе пострелять. Уверен, что ты вернешься домой не с пустыми руками и тебе не будет стыдно перед мамой.

— Охота — мировое дело, но ведь ты взял меня, чтобы я посмотрел этот сарай. И еще чтобы я услышал то, о чем ты обещал мне рассказать.

Они лежали, удобно вытянувшись, глядя на огонь, который беспощадно пожирал хворост. Время от времени потрескивали горящие сучья. Тишина наполняла лес. И только из камышей, окаймляющих озеро, доносился крик коростеля.

Мужчина приподнялся на локте и сказал:

— Сарай ты уже осмотрел. Обычный лесной сарай, построенный смолокурами, только наполовину прогнивший и осевший. Ну, что же, пора начать рассказ.

Мальчик приподнялся, придвинулся к стене и прислонился к ней.

— Как хорошо быть с тобой в лесу, — прошептал он. Отблеск огня осветил улыбку на его лице.

— Был конец лета, — начал отец. — Да, последние дни августа. По утрам уже прихватывали заморозки. На небе ни облачка, свет струился по стволам до самой земли. Третью ночь мы непрерывно шли, наши ноги стерлись и покрылись волдырями. Командир отдал приказ о привале. Я помню, было, как сейчас, около девяти вечера. К полуночи мы должны были выступить, чтобы забраться поглубже в чащу. У нас был небольшой запас продовольствия, и мы решили переждать там несколько дней, залечить раны, почистить оружие и снаряжение. Нас осталось только десять. От отряда, который еще неделю назад насчитывал сорок шесть хорошо вооруженных солдат.

Мальчик наклонился, пытаясь заглянуть в глаза отцу.