Польские повести

Юзаля еще некоторое время раздумывал. Ему было хорошо и спокойно здесь, но его уже начинало охватывать то нетерпение, которое он всегда испытывал перед новым, лишь в общих чертах известным заданием. Оно могло таить множество неожиданностей, утвердить или поколебать его веру в этих людей, которые здесь, в уезде, делают настоящее дело. По крайней мере, так утверждали цифры и отчеты.

Именно это нетерпение заставило Юзалю прервать свой краткий отдых и пойти в буфет, откуда можно было позвонить Цендровскому. Он не хотел идти к председателю уездного Совета из простого, как ему казалось, приличия. Ведь Горчин был здесь Первым, и, прежде чем начинать шуровать по Злочевскому уезду, надо было представиться Горчину. Однако староста Цендровский, как его мысленно называл по старинке Юзаля, был его старым добрым знакомым, и такая «случайная» встреча в кафе, разговор о том о сем могли бы навести его на конкретный след, по которому надо двигаться, или же, по крайней мере, помочь составить некоторое общее представление об отношениях, а главное, о той чрезвычайно серьезной атмосфере, какая создалась в руководстве с приходом Горчина.

Сначала он позвонил в справочное бюро. Потом, еще колеблясь некоторое время, ибо, несмотря на те или иные объяснения, это все-таки было не очень хорошо по отношению к Горчину, набрал номер председателя.

«Не буду же я сидеть здесь без дела за чашкой кофе, как какой-нибудь пенсионер, — убеждал он себя. — Надо хотя бы приглядеться пока что к чему», — продолжал думать он, уже начиная злиться оттого, что в голову ему лезут такие пустяки.

Председатель Цендровский обрадовался, узнав, что Юзаля наконец прибыл к ним в Злочев, но немного смутился, услышав неожиданное предложение:

— Я сижу в кафе «Мальва». Спокойное и чистое заведение, — похвалил Юзаля. — Приходите сюда. Посидим, поговорим, вспомним за чашкой кофе старые дела.

— Ну что ж, мне будет очень приятно, — вежливо ответил председатель. — Но не лучше ли встретиться у меня? Я сейчас пошлю за вами машину.

— Я предпочел бы встретиться здесь, — настаивал Юзаля, терпеливо и упорно повторяя приглашение, пока наконец Цендровский не согласился.

— В случае чего, отвечать придется вам, товарищ Юзаля, — однако добавил он как бы шутливо.

— А в каком же это случае? — уже положив трубку, рассмеялся Юзаля. «Что за люди! Если уж я представляю здесь народную власть, так они считают, что неудобно сидеть со мной в кафе! Небось заволновался, что скажут об этом избиратели, налогоплательщики, наконец, товарищи из партийного бюро. Вот, вот — партийное бюро! — сообразил Юзаля. — Горчин-то здесь апостолом трезвенности слывет. Да, да, пожалуй, в этом-то и секрет. — Ему вспомнилось дело Белецкого, предшественника Горчина. — А тот, наоборот, слишком много позволял себе. Тоже был герой хоть куда». Юзаля почти с умилением вспомнил эпизод, ставший, собственно, историей, — как в сорок седьмом году они поймали наконец в злочевских лесах этого бандита «Мурата». А спустя несколько лет Юзаля стал свидетелем того, как плохо кончил Белецкий. Жаль ему было тогда этого толкового, энергичного малого, который теперь был председателем сельского кооператива где-то около Н., но чем он мог тут помочь. Он решительно уклонился от ведения этого дела, ссылаясь на старое знакомство, — о своей симпатии к Белецкому он в разговоре со Стариком не упоминал. И еще досадовал на себя за то, что не обратил своевременно внимания на сигналы из Злочева, приходившие от самых разных людей. Быть может, так же, как теперь они тогда довольствовались благополучными общими показателями, в то время как Белецкий все глубже погрязал в пьянстве. Эта досада была тем острей, что несколько месяцев назад Юзаля приезжал сюда на какой-то пленум и потом разговаривал с Белецким у него дома. Разговаривал? Трудно было это назвать разговором. Скорее он с сожалением разглядывал хозяина дома, когда тот, уже почти совсем опьяневший, бубнил:

— Пей, товарищ, — и пододвигал Юзале полный стакан водки. — Ты, брат, не переживай. Мы, конечно, тут пьем, но и работаем. Потому что у меня, — он обводил затуманенным взором лица гостей, сидевших за столом, — так обстоит: коли веселимся, то уж «с ветерком». А беремся за дело — часов не считаем. Пей, не будь таким святым. И не задирай нос, товарищ воеводского масштаба. Потому что ты не знаешь, каково нам здесь приходится. Сидишь в обществе порядочных людей, так и делай то, о чем тебя просят.