Польские земли под властью Петербурга

Генерал-губернатор, которого часто презрительно называли «Столыпиным на Висле», здесь показал себя удивительно прагматичным и готовым к компромиссу. В чем-то Скалон, очевидно, был сыном той эпохи, которую застал, когда служил в Привислинском крае при генерал-губернаторах Шувалове и Имеретинском, – эпохи расцвета диалога между царской администрацией и польскими активистами из лагеря, готового к сотрудничеству с Петербургом. Во всяком случае, показательно, что царские власти играли такую конструктивную роль в логистике и церемониальном оформлении думских выборов и в разгар революции предоставляли ресурсы, позволившие осуществить сложную процедуру составления списков избирателей, а также защищали предвыборные и избирательные мероприятия от нападений. Не в последнюю очередь это было попыткой создавать сферы общественной и политической «нормальной жизни» в такое время, которое было ознаменовано жестокими военными репрессиями против революции. Эти островки нормальной жизни служили предложением, адресованным относительно умеренным кругам: действовать на основе нового конституционного порядка, не ставя под сомнение российское правление в целом. Главным адресатом, несомненно, был национал-демократический лагерь. В отличие от лишенных всякого влияния консерваторов и элитарных позитивистов – традиционных партнеров власти по диалогу с польской стороны – эндеция представляла собой современную массовую партию, которая вместе с подчиненными ей организациями имела широкую поддержку среди населения. В противостоянии с революционной агитацией и кровавым террором, которыми пользовались социалистические партии, боровшиеся с государством, это был важный плацдарм, с которого власти надеялись оказывать влияние на население неспокойного края720.

Конечно, и после Октябрьского манифеста между представителями петербургского режима и польскими национал-демократами сохранялась заметная дистанция. Последние настаивали на отмене дискриминационных законов, требовали прежде всего повсеместного введения польского языка в школах, судах, административных органах и вообще стремились к автономному статусу польских провинций. В течение 1905 года эндеция сыграла важную роль в провозглашении и проведении школьных забастовок и развитии гминного движения. Национал-демократы никоим образом не отвергали открытые формы протеста. Только в 1908 году они окончательно пересмотрели свою позицию и выступили против продолжения бойкота государственных школ. Однако в 1905 и 1906 годах эта партия была мощным рупором, транслирующим требования обширных особых прав для поляков. После убедительной повсеместной победы на выборах в Царстве Польском она была представлена в Думе 37 депутатами, возглавляемыми лично Дмовским. «Польская фракция» пыталась добиться принятия Думой резолюции об автономии Царства Польского, однако эти усилия не увенчались успехом из‐за непреодолимых противоречий между представителями эндеции и депутатами от партии конституционных демократов – прежде всего по вопросу о равных гражданских правах для евреев, а также об автономии национальных меньшинств в западных губерниях721.

Тем не менее очевидно, что партия Дмовского и после 1905 года была отнюдь не легким собеседником для царских властей. Но в кризисной ситуации 1905–1906 годов генерал-губернатор был заинтересован в том, чтобы вступить в контакт с частями польского общества, которые поддерживали по крайней мере отход от вооруженной борьбы против имперского господства. Отказ национал-демократов от насилия, их условная готовность к сотрудничеству и, прежде всего, их резкая враждебность по отношению к социалистическим партиям создали основу для толерантной политики Скалона. Для окончательного подавления революции большое значение имело то, что в 1906 году царские власти сумели остановить «собственную динамику несдерживаемого насилия», опираясь не только на армию. Для долговременного преодоления фундаментального кризиса необходимо было допустить возникновение новых легальных форумов социального взаимодействия. Это открыло новые пространства для развития публичной политической и общественной деятельности. Манифестом 17 октября и последующими Основными законами была заложена правовая база для новой политической культуры. Даже во время военного положения была в ограниченном виде возможна легальная артикуляция политических интересов общественных групп.

ДЛИННАЯ ТЕНЬ РЕВОЛЮЦИИ: ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ И ПРЕОДОЛЕНИЕ КРИЗИСА. 1907–1914 ГОДЫ

Обычная жизнь при чрезвычайном положении: 1906–1909 годы