Польский рассказ

Я оделся и направился к отдаленному, заброшенному берегу залива. Там, близ горделивых пальм, есть другой, дикий пляж, Ипанема.

Для нелюдимов.

Перевод В. Борисова.

Станислав Станух ПТИЦА НОЧИ

1

Автомобиль остановился перед большим зданием в центре города. Вечерело. Поставив машину на бетонной площадке, шофер включил стояночный свет и машинально взял в руки газеты, но через несколько секунд понял, что читать уже трудно, откинул спинку сиденья и лег подремать. Он был ужасно зол на своего шефа: вот уже несколько дней подряд они мотались по всему воеводству, недосыпая и недоедая. «Старик» участвовал в подготовке какого-то мероприятия и, как всегда в таких случаях, был безжалостен ко всем подчиненным. Шоферу вспомнилась жена. Он подумал: «Ведь он мог бы меня отпустить на этот вечер. Подумаешь, какой шишкой стал, даже пару шагов по городу не хочет на своих двоих пройти!»

Тем временем его пассажир с гордо поднятой головой вошел в вестибюль здания, лишь мельком взглянул на вытянувшегося в струнку дежурного и направился к лифту. Вскоре он оказался в своем кабинете на седьмом этаже. Пепельницы, которые после предобеденного совещания были полны окурков, теперь буквально сверкали чистотой, будто их только что принесли из магазина; все папки были ровно сложены, а на середине письменного стола стоял перекидной календарь, открытый там, где положено. В комнате ощущалась легкая прохлада, свидетельствующая о том, что помещение совсем недавно проветрили. На этаже царила тишина, словно в здании не было ни одной живой души. Однако Стефан знал, что один его жест может мгновенно нарушить эту тишину — и зазвонят телефоны, застучат машинки, люди начнут заседать, хлопать дверями. В здание возвратится жизнь.

Он имел в запасе еще несколько секунд и мог отдохнуть, пока не наступит установленный много лет назад момент, когда время, остановившееся на период обеденного перерыва, снова начнет двигаться к ночи со свойственной ему быстротой. Он любил работать вечером: освободясь от десятков посетителей, от необходимости решать тысячу мелких срочных проблем, которые, как правило, следовало бы решать нижестоящим сотрудникам, он наконец-то мог уделить хоть немного внимания серьезным делам, дающим удовлетворение. День, с утра обычно суматошный и бестолковый вроде бесшабашного парня, после обеденного перерыва обретал свою степенность и размеренность.

За многие годы своей работы Стефан усвоил, что руководство людьми требует — помимо бескомпромиссности — неуклонного соблюдения церемониала. Вот почему он никогда не сбрасывал со счетов эти несколько минут, которые отделяли его от начала работы. Он знал, что между словами «слишком рано» и «слишком поздно» как раз и заключена тайна хорошей работы подчиненных ему людей. Он уже давно не был желторотым птенцом, и накопленный опыт привел его к выводу, что бескомпромиссность лучше всего сочетается с улыбкой. Поэтому он улыбался часто, и посторонним могло показаться, что он чрезвычайно дружелюбен, хотя на самом деле он просто давал указания и требовал точного их выполнения.

Он подошел к окну. Отсюда были видны башни костелов, крыши домов и неизменный фрагмент маленькой улицы, которая все время была пустынна, хотя находилась недалеко от центра. Он подумал, что с такой высоты люди могут казаться муравьями, но тут же спохватился: «Что за глупости сегодня приходят мне в голову!» Включил настольную лампу, разложил бумаги и погрузился в чтение. Через некоторое время поднял трубку телефона.

2

Когда раздался звонок, тридцатилетний мужчина, который работал в соседней комнате, пододвинул к себе аппарат.

— Да, — сказал он, — подготовлено. Я сейчас же приду.

Встав со стула, он посмотрел на секретаршу, занятую чаепитием:

— Я был прав: это были шаги шефа.

— Вовсе и не ты прав, а твой слух.

Он пересек коридор, выстеленный ковровыми дорожками. Однако на его стук никто не ответил. Он повернул дверную ручку. На столе горела лампа, в пепельнице тлела сигарета, но в кабинете никого не было. Подумав, что шеф читает в глубине комнаты, он открыл дверь пошире — около книжного шкафа лежал Стефан. Его подчиненный бросился к телефону. Через несколько секунд здание ожило, в кабинет набежали переполошенные сотрудники, кто-то открыл окно, женщины с помощью воды пытались привести больного в чувство.

На какой-то момент темнота, окутавшая Стефана, несколько отступила, словно кто-то широко открыл дверь смежной комнаты. Он даже услышал голоса говорящих о чем-то людей. Попытался открыть глаза, но темнота снова одолела его. Тем временем врач бросил в свой чемоданчик стетоскоп и молча кивнул санитарам. Те с чрезмерной заботливостью, свидетельствующей о том, что они знают, с кем имеют дело, уложили больного на носилки и понесли к лифту.