Польский рассказ

Отсюда, с белянского берега, хорошо видны итальянский дворец и темный парк в Яблонне, мирное воспоминание о воинственной фигуре князя Юзефа Понятовского в пору, когда его жертвоприношения Венере превосходили жертвоприношения Марсу.

Правобережная Яблонна выглядит созвучно жизни небольшого дворца при замке, где проводил свои дни в легкомысленной праздности князь Юзеф в то время, как его дядюшка-король навсегда переселился в Петербург вследствие захвата Варшавы Пруссией.

Но вот появился небольшого роста, бледный, всегда робкий в обществе Наполеон и, изъясняясь по-французски со своим итальянским акцентом, в коротких, звучащих отрывисто, как приказ, фразах предложил князю Юзефу создать наполеоновскую Польшу. Маленький Капрал доходил ростом стройному князю Юзефу до пояса. Так началась трагическая военная польско-наполеоновская поэма, завершившаяся в снегах необозримой России, потонувшая в ледяных водах Березины.

Но не в этой белорусской реке, не в Березине, а в саксонской реке Эльстер под Лейпцигом суждено было в 1813 году утонуть князю Юзефу. Князь Юзеф не раз переплывал верхом на коне Вислу — развлечения ради, во время прогулок из Варшавы в Яблонну. Однажды — к восторгу запорожских казаков — переплыл он верхом Днепр, который втрое шире Вислы, ибо торопился на знаменитую украинскую ярмарку и на свиданье к генеральше Х., переодетой в яркое платье пастушки…

В волнах Эльстера сбылось предсказание гадалки. Когда-то, в начале военной карьеры князя, когда случилось ему быть в дни Балканской войны в Хорватии, где-то в горном ущелье нагадала ему старая цыганка смерть от сороки. Компания бравых офицеров долго смеялась над этим пророчеством, потом все о нем забыли, до тех пор, покамест некий хорват, спасший князю жизнь во время Балканской войны и за то получивший дворец в Варшаве, на Медовой, не вспомнил после смерти князя о предсказании цыганки. «Эльстер» значит по-немецки сорока.

Во время прогулки на Беляны, глядя в сторону Яблонной, где во дворце и парке всегда было так много (не всегда подлинных!) реликвий, оставшихся от князя Юзефа, а на триумфальной арке виднеется краткая надпись «Понятовскому», невольно вспоминаешь два предания польской истории: легенду о Ванде, утонувшей в Висле, и смерть князя Юзефа в водах Эльстера. О чем поют Висла и Эльстер? Что хотели бы поведать нам эти две случайно породнившиеся реки (вспомним о династических польско-саксонских связях), навсегда останется загадкой.

…Высокий берег-обрыв над Вислой, протянувшийся от самого Черска, кончается здесь. Дальше, на северо-восток, по правому берегу, недалеко уж и до Закрочима, мазовецкого града, что на несколько веков старше Варшавы и известен как место древнейшей переправы на Висле. Мазовецкий (Черско-Закрочимский) тракт вел в королевский Плоцк. На этом тракте, и благодаря ему, возникла Варшава.

Ветер дул с северо-запада и доносил оттуда эхо стариннейшей закрочимской думы, которую записал некогда Кольберг. Ничто в ней за сто лет не изменилось — ни мелодия, ни слова:

Утка ли, гусыня,
Птица ли иная,
Ой, плывет по синим
По волнам Дуная.

Или Ясек милый

Обернулся птицей?
Нет, не плыл бы мимо
Он своей девицы.

Горько плачет Кася.

Сердце чует горе.
«Рыбаки, вы Яся
Не видали в море?»

«Плавал в море Ясек,

Ой, в море далеком,
В правый бок у Яся
Всажен меч глубоко».

Бросилася Кася

С высокого моста
И из бока Яся
Вырвала меч острый.

Им свое пробила

Тело молодое,
В воду упустила
Дитятко малое.

Воет ветер, носит

По волнам дитятю.
О спасенье просит
Он то мать, то тятю.

Вот проплыл детуля

К бабкиному дому:
«Я навек, бабуля,
Сирота бездомный!»

«Знала б, что сыночек

Моего ты сына,
Я б тебе порточек
И рубах нашила.

Но не моего ты

Сына сын, я знаю,
Так плыви ж по волнам
Синего Дуная».

Висла на языке римлян называлась Вандалус, в польской легенде — река Ванды. И вот мы стоим на берегу ее, спустившись тропинкой меж белянских дубов к ее старым, поседевшим водам. По преданию, у Леты, реки забвения, тоже седые воды.

Тише, тише, прочь печали —
Воды Вислы пред очами,
И как вечны воды Вислы,
Польша есть и будет присно[2]

.

Перевод З. Шаталовой.

Хенрик Ворцель ИНДИВИДУУМ С РЮКЗАКОМ