Полукровка из Дома Ужаса

– На него наложены чары. Но тогда почему ты можешь видеть насквозь? – Он потянулся к стене, но его рука остановилась в воздухе. Роан покачал головой. – Я натыкаюсь на камень. – Он ударил по камню рукой, явно раздосадованный, что не смог справиться с чем-то одной грубой силой.

Ужас сковал мое тело, и я почувствовала, как меня манит дальше в проход. При всей моей ненависти к темноте, изоляции и ощущению, что я опять в ловушке, придется сделать это в одиночку.

– Вряд ли ты сможешь пойти со мной. Эта река для фейри Уила Брока.

– Подойди ближе, Кассандра, – тихо прошептал голос в глубине сознания. Теперь это было не просто ощущение ужаса. А ощущение присутствия разумного существа.

Зеленые глаза Роана сверкнули в темноте:

– Мы можем позвать других фейри ужаса, и они пойдут с тобой.

– Нет. Она хочет, чтобы я пошла одна.

– Она?

Я покачала головой, не совсем понимая, о чем говорю.

– Я просто чувствую что-то. Кого-то… – Я глубоко вздохнула. – Все будет хорошо, Роан.

На его лице отразилась внутренняя борьба. Я понимала Роана. Если б он сказал, что ему нужно идти одному по темному пугающему туннелю, потому что этого хочет неизвестный дух ужаса, я бы потащила его прочь.

Я дотронулась до его руки:

– Доверься мне.

– Кассандра, не надо.

– Доверься мне, – повторила я. Дух Уила Брока неумолимо притягивал меня. – Я должна сделать это сама.

– Прошу, не рискуй напрасно.

Через нашу связь я ощущала страх Роана за меня. Я крепко обняла его, чувствуя биение его сердца под футболкой.

– И чей рассудок сейчас помутился? – шепнула я Роану и отпустила его, оставив за спиной.

Я вошла в проход и услышала вскрик Роана, когда у него на глазах исчезла в стене.

Глава 31

По пути потолок становился все ниже, и в конце концов мне пришлось пригнуться. Я продвигалась медленно, направляя луч фонарика на воду перед собой и огибая мусорные кучи и скользкие камни. Вода просачивалась в ботинки, ноги замерзли. Дух Уила Брока все сильнее притягивал меня. Мои короткие прерывистые вздохи вторили биению сердца. Чем дальше я продвигалась под землей, тем слабее становился свет фонарика, словно сырость и темнота гасили его. То и дело слышался писк крыс, шмыгающих по воде.

Страх подступил к горлу, угрожая задушить.

Я попыталась представить, что не одна – что следом идет Роан, – но у меня плохо получалось. Стены будто смыкались вокруг; я шла дальше, вдыхая спертый воздух. К сожалению, в туннеле пахло почти как в тюремной камере.

Я водила фонариком туда-сюда, сосредоточившись на протяженности туннеля. Здесь не тесно. Не тесно.

Из дырочек в стенах сочились струйки воды. Течение затягивало меня все глубже, вода дошла до икр, а через минуту я уже шлепала в ней по колено. Камни были покрыты толстым слоем слизи, и приходилось ступать осторожно, чтобы не оступиться. Темнота словно пожирала свет.

Споткнувшись, я поехала на скользких камнях и, вскрикнув, рухнула в воду. Оглушенная ледяным потоком, я барахталась и задыхалась, не в силах подняться: вода затягивала меня на дно. Нет света. Почему здесь нет света?

Разумеется. Фонарик упал в воду. Наконец, ударившись о камень, я смогла подняться на ноги. Дрожа, я шарила в ледяной воде в поисках пластикового корпуса фонарика – моей защиты от темноты.

Поиски ни к чему не привели, во рту пересохло. Вода забрала у меня свет, и его уже не вернуть.

Здесь, в подземной лондонской реке, темнота была абсолютной. В мозгу вспыхнули воспоминания о тюремной камере. Низкий потолок, из-за которого невозможно встать в полный рост; ручка, превратившаяся в огрызок при подготовке побега. Я не разбирала, день сейчас или ночь, увижу ли когда-нибудь хоть одну живую душу…

Потеряв ориентацию, я упала обратно в воду, а когда снова попыталась встать, руки и ноги не слушались. Я судорожно хватала ртом воздух, напоминавший сырую могильную землю, но он почему-то не попадал в легкие. Я сидела на дне реки, меня омывала вода. Я опустила голову на колени, пытаясь побороть приступ головокружения. Кровь шумела в ушах.

Наверное, пора возвращаться… Если вспомню, откуда пришла. Я медленно встала, шаря руками вокруг. Всюду стены. Четыре стены вокруг. Конечно. Слизь на камне казалась такой знакомой – словно собственное отражение в зеркале. Это не проход. Это… это…

Камера. Не шевелись. Если будешь вести себя тихо, придут крысы. Ты сможешь есть крыс.

Ужасная правда начала проступать в мозгу. Конечно, я в камере – и никуда из нее не выходила. Все это время у меня были галлюцинации, я воображала себе разговоры… И все воспоминания – побег из тюрьмы, гибель Огмиоса, признание Роана в любви – просто плод воспаленного сознания, изголодавшегося по человеческому общению.