Полуночная сделка

– Я и сама могу управлять одномачтовым судном. – Она прижалась к Беатрис, будто бы подпрыгнув на ходу от колыхания ландо. – Какого цвета платье ты наденешь на прием на «Сияющем крыле»? Думаю, что-нибудь бледное.

– Лавандовое, – сказала Беатрис. – Но отец пока не дал своего согласия.

– Дал, – вмешался Ианте. – Наш отец подтвердил.

– Я рада, что он решил нас пригласить.

– Я попросил его передать приглашение, – сказал Ианте, – после того как матушка обмолвилась, что вы, возможно, откажетесь.

– Но она… она же удивится, что мы пришли… – Беатрис представила, как стоит на палубе, высоко подняв голову, гордо расправив плечи, и учтиво беседует с миссис Лаван, глядя той прямо в глаза.

– Вы будете нашими гостями в этот вечер. Страдает ли кто из вас от морской болезни? На судне ее не чувствуешь, но вот пока туда доберешься – еще как.

Морская болезнь! Беатрис об этом и не задумывалась.

– По правде говоря, я не знаю, – ответила она.

– У нас есть собственные врачи, – вмешалась Исбета. – Все пройдет хорошо. Давайте же, я хочу взглянуть, по-прежнему ли на месте та художница. Помнишь ее?

– Подстрекательница, – кивнул Ианте. – Конечно. Посмотрим, здесь ли еще мисс Сторкли.

Он велел кучеру остановиться, и Исбета без посторонней помощи выскочила из ландо. Ианте подал руку Беатрис, та выбралась наружу и, оказавшись на твердой земле, принялась поправлять юбки.

Мастерские на Пэйнт-стрит располагались над рядом магазинов и кафе, где художники продавали свои творения и набивали желудки. Исбета устремилась вперед, а Беатрис шагала рука об руку с Ианте, силясь придумать тему для разговора. Ландо катило позади под управлением великолепного кучера Ианте в притягивающей взгляды бирюзовой ливрее.

– Почему ты назвал ее подстрекательницей? – спросила Беатрис.

– Мисс Сторкли? Она из политических.

Она посмотрела на профиль Ианте – изящный нос и сильный подбородок – и отвела взгляд, пока, забывшись, не начала таращиться на него.

– Мы нашли ее в Масилии, когда она собиралась переезжать сюда. Она пишет потрясающие портреты, стоимость ее работ исчисляется тысячами крон. Но эти деньги мисс Сторкли использует для создания таких картин, которые, по ее мнению, проливают свет на пороки общества.

– И на них все равно есть спрос?

– Чрезвычайно высокий, – сказал Ианте. – Чтобы понять это, нужно увидеть ее работы. Не многие женщины берутся за палитру и мольберт, но если в мире есть справедливость, она войдет в историю.

Прохожие посторонились, чтобы их пропустить. Они касались руками лба в знак уважения и добрых пожеланий. Это Ианте внушал им благоговение – одетый по моде джентльмен, шагающий по улице в богато расшитой одежде с искусно сплетенными роскошными кружевами. Его сопровождал дорогой аромат, кричащий о богатстве и власти. А глядя на Беатрис в ее серебристо-зеленом платье – хорошего качества, но не слишком вычурном, – они примечали разницу в их положении. Все, кто их видел, прекрасно понимали, кто они такие.

– Похоже, ты ей восхищаешься.

– Это весьма храбро, – отозвался Ианте. – Немногие дамы-художницы добиваются такого успеха. Было бы печально, если бы она не могла использовать свои дарованные богами таланты, чтобы воздать им должное.

– Ты не знаешь, хуже стал бы мир или нет, если бы этого не произошло.

– Ты имеешь в виду, что мы не представляем, как он на самом деле мрачен, – сказал Ианте.

– Именно так, – подтвердила Беатрис. – На каждую мисс Сторкли, которой удалось преодолеть сдерживающие женщин препоны, приходится сотня других: их таланты и гениальность душат те, кто не позволяет дамам даже шагу ступить за черту ожиданий общества.

Ианте повернул голову и внимательно на нее посмотрел.

– А вы тоже из подстрекателей, мисс Клейборн.

– Полагаю, я тоже из политических, – согласилась Беатрис. – Я несколько забылась.

Взгляд Ианте был исполнен восхищения.

– Надеюсь, вы еще не раз забудетесь.

О, он не мог… Не мог так смотреть на нее, словно окружающих их людей больше не существует, а она – единственное, на что он хочет смотреть. Как посмел Ианте столь открыто ею восхищаться? В груди Беатрис растеклось тепло. Колени задрожали. Она не могла отвести от него взгляда. Но горло сжалось, и Беатрис едва не потянулась к несуществующему ожерелью на шее, ведь кроме Ианте – мужчины, чародея, который хотел стать ее мужем и отцом ее детей, – ничто не заслоняло ей путь.

– Ты такая печальная, – сказал Ианте. – Что мне для тебя сделать?

– Все прекрасно, – ответила Беатрис. – На самом деле. Спасибо, что спросил. Исбета, должно быть, опередила нас на целую милю, нам стоит…

– Исбета уже наверху, – сказал Ианте. Он кивнул на черную железную калитку, та была приоткрыта и вела к лестнице, что поднималась по стене здания. – Идем?

Ступеньки зазвенели под ногами, возвещая о прибытии визитеров, и вскоре они попали в комнату, залитую дневным светом. Высокие окна занимали всю стену, часть крыши тоже была из стекла. В помещении пахло льняным семенем и свежим деревом, а Исбета сидела на высоком табурете и восторженно смотрела, как художница, к которой она пришла, натягивает на большую раму холст.