Читаем Полуночный танец дракона полностью

Полуночный танец дракона

Джек – славный парень, прекрасный и телом, и лицом. Молодой Христос, который никогда не был в Галилее. Ну, конечно, Джек… Лучшего попутчика для плавания, чем он, просто не может быть. Только разве что утреннее солнце. А еще Готорн[97]. Надо обязательно выкрасть из Времени и его. С ним уж точно будет о чем поговорить! Да, пожалуй, без Готорна настоящего праздника Времени не получится. У каждого из этих двоих – своя роль… Готорн – для громких будней. Джек, наоборот, – для тишины. Он умеет молчать, он смотрит на тебя так, что сжимается сердце и к глазам подступают слезы. С ним так хорошо ночью сидеть на палубе и слушать плеск волн. Или встречать рассвет…

– Джек? – шепотом повторил Герман Мелвилл. – Разве он еще жив?

– Я мог бы его оживить.

– А что у вас за машина? Она от бога или от дьявола? Или Время в ней, как истинный атеист, свободно от всего?

– Боюсь, сэр, это невозможно объяснить. Считайте, что это центрифуга, которая крутится и отшвыривает от себя годы, возвращая нам молодость.

– И вы действительно смогли бы это делать?

– И даже получить корону короля Ричарда!

Мелвилл попытался сдвинуться с места.

– Вот черт… – проворчал он. – Кажется, я не могу идти…

– Ну, попробуйте еще раз!

– Поздно, – сказал он. – Я уже ни туда ни сюда. Ни рыба ни мясо… На суше – Стоунхендж, в море – тону. Может быть, есть что-нибудь, что «между»?

– Есть, – сказал я и коснулся своей головы. – Оно вот здесь. И здесь, – добавил я, коснувшись сердца.

В глазах старика блеснули слезы.

– Если бы только можно было поселиться в чьей-то голове и в чьем-то сердце!

– Считайте, что вы уже там.

– Тогда, с вашего позволения, перекантуюсь там один денек. – Он всхлипнул.

– Нет уж, капитан «Пекода»[98], так не пойдет, – сказал я. – Как минимум тысячу дней!

– Держите меня, а то меня сейчас от радости хватит удар…

Я подхватил его под трясущиеся локти.

– Ох, как будто зашел в библиотеку и подышал целебным Прошлым! – сказал он. – А все благодаря вам. Посмотрите-ка, может, я правда стал выше ростом? Обновился? Или, может, голос стал звонче?

– Намного звонче.

– А руки?

– Как у юнги.

– И что, прямо вот так, взять и сняться с якоря?

– Прямо вот так.

– Что и говорить, это было бы неплохо… Только вот, боюсь, с таких якорей уже не получится сняться… – Он показал рукой на свои ноги. – В любом случае спасибо вам огромное. Пусть даже это чудо останется на словах – для меня это все равно настоящее чудо. Спасибо…

И старик поплелся обратно по направлению к своему таможенному складу.

Мне казалось, что я вижу его в тысяче километров отсюда – и он все по-прежнему сидит в сумраке, и рука со штемпелем то взлетает, то падает, то вверх, то вниз. А потом еще дальше – и там он все так же ставит и ставит печать на таможенные бланки, уже с закрытыми глазами, уже почти ослепнув, и все ставит, и ставит… Так я и шагал задом наперед, не отрывая взгляда от этой картины, пока не почувствовал, как к шее прикоснулось трепещущее крыло. Я повернулся, и супербабочка приняла меня на борт.

– Герман, идите в море! – крикнул я напоследок, но таможня уже исчезла из виду.

В одну секунду меня крутануло и выбросило в другом времени. Передо мной, впуская меня, открылась дверь большого дома, а когда она закрылась, я обнаружил, что напротив меня стоит какой-то плотный коренастый мужчина.

– Как вы сюда вошли? – спросил он.

– Спустился по печной трубе… Пролез под дверью. Простите, а кто вы?

– Граф Лев Толстой!

– Автор «Войны и мира»?

– А что, есть еще какой-нибудь? – возмущенно воскликнул он. – И все-таки, как вы сюда вошли, а главное – что вам здесь нужно?

– Я хочу помочь вам бежать отсюда!

– Бежать?!

– Да, бежать из дома. Здесь вы медленно сходите с ума. Потому что у вашей жены – бред ревности…

Граф Лев Толстой так и похолодел.

– Но откуда вы это…

– Прочитал в книгах.

– Каких еще книгах? Таких книг нет!

– Сейчас нет, но скоро они появятся! И их авторы будут утверждать, что ваша супруга предъявляла обвинения горничным, кухаркам, дочкам садовника, любовнице вашего счетовода, жене молочника и вашей племяннице!

– Прекратите! – вскричал граф Лев Толстой. – Я не желаю слушать этот вздор!

– Это неправда?

– Какая разница, правда это или нет – как вы вообще смеете об этом спрашивать!

– Но ведь ваша жена дошла уже до того, что грозится порвать все простыни, поджечь кровать, запереть вас на ключ и даже укоротить ваш modus operandi…[99]

– Правда, неправда… Виновен, невиновен… Ну, виновен, и что с того? Такая вот у меня жена! Что ж мне теперь? А кстати… что вы там советовали?

– Побег! Сбежать из дома.

– Так поступают только сопливые мальчишки…

– Ну и что?

– То есть вы предлагаете мне уподобиться малолетнему отроку? По-моему, надо быть вконец сумасшедшим, чтобы всерьез рассматривать такие предложения.

– Но это в любом случае лучше, чем быть мальчиком для битья… у маньячки.

– Говорите потише! – прошипел граф. – Она в соседней комнате!

– Ну, так идемте же скорей!

– Она спрятала мое белье!

– Ничего, постираетесь по дороге.

– По дороге куда?

– Да хоть куда-нибудь!