Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

Впрочем, все это прекратилось, как только нашлась более грандиозная мишень — выяснилось, что Буйков потратил на свою предвыборную компанию помимо разрешенных денег около трех миллионов долларов. Телестудия «Виктория» показала копии расписок. Но особенно всех поразил видеосюжет, снятый скрытой камерой, как в предвыборный штаб Буйкова приходили три местных вора в законе: Борода, Кривой и Коля Сперматозоид… Однако местная прокуратура словно воды в рот набрала. И Генеральная никак не отреагировала на эти грандиозные новости. И новый губернатор остался на своем посту.

3

— Знаешь, — сказала однажды утром на кухне жена, прикрыв дверь и глядя на Алексея жгучими запавшими глазами. — Я давно хочу поговорить с тобой.

— О чем? — спросил он. — О чем ты еще хочешь говорить со мной, стукачка?

— Сядь. Я тебя редко прошу. Пять минут. Триста секунд.

Он сел через стол от нее и, отпив горячего чаю, ожегшись, но не подав виду, уставился на ее шею, мощные ключицы. Да, силы здесь огромные, в этом белом напрягшемся теле.

— Знаешь, почему твои коллеги всерьез с тобой уже не считаются? Потому что ты потерял себя. Зачем-то стал консультировать чиновников… эта труба… язык пташек и змей, ха-ха… Фигаро здесь, Фигаро там. Ты же занимался биомассами…

— А какое твое, собственно, дело? — побледнев, прервал он ее разглагольствования. Сейчас он ей скажет. — Почему ты решаешь, куда мне ехать, куда не ехать? Кто ты такая?! Мать моего сына… Ну так случилось… Но я тебя не люблю!

— Да? — Она отмахнулась, словно услышала глупость, над которой не стоит и думать. — Не любишь — так полюбишь. Вот увидишь.

Конечно, безумная. Какая самоуверенность! Скрежетнув по плиткам пола стулом, он отодвинулся от стола, поднялся.

— Уже пошел? Ты хоть спроси: как я защитилась?

— От кого? Где? А! — Наконец он понял. — Поздравляю.

— На банкет придешь? Решили завтра, в ресторане «Гусары».

Алексей Александрович, конечно, не придет. Но Броня неотступна, как робот с когтями.

— Подожди! Ты помнишь наш разговор о необходимости правды? Хочу привести один свежий пример: наш земляк, известный писатель, лауреат двух Сталинских и одной Государственной премий умер в Москве, и вдова отдала весь его архив на родину, нам. Привезли два вагона, расставили по полкам, забили все углы. Я посмотрела: Боже мой! Его презирали как партийного соловья, а вот дарили же книги очень даже хорошие писатели… Ну да ладно. Главное не это. Представляешь, там копии всех его писем — видно, сразу под копирку писал на машинке. И что ты думаешь? Или он впал в маразм, или умер в твердой вере, что жил абсолютно правильно, но там копии его доносов!

— Копию твоего доноса тоже когда-нибудь найдут!

— Перестань! — заорала она. — Случайно получилось! К нам в связи с этими текстами приходили оттуда. Я брякнула, ну дура, конечно, что ты собираешься за границу, а паспорт тебе не дают. Думала помогу…

«Врет? Впрочем, какая разница? Ненавижу. Даже звук ее голоса ненавижу!»

— И на Виктора Некрасова, — продолжала она, — и на Твардовского, и на Пастернака, мол, таким не место под советским солнцем. Скажи, почему он не уничтожил?.. — Бронислава вперилась в него взглядом и выждала паузу. — А я знаю. Он считал, что прав. И, главное, вдова считает до сих пор, что он был прав. Она же могла изъять. Ну не дура же! Идет война вдов! Вдов тех, кто сгинул в лагерях, и тех, кто сажал… Вдов мальчиков, которые в Чечне погибли… Вы, мужики, хлипкие, а вдовы восстанавливают правду. Прямо хоть пиши статью «Феномен вдовы в постсоветском государстве». Тебе не интересно?

— Нет, почему. Я скоро умру. С кем воевать будешь?

— Во-первых, ты не скоро умрешь. Я все сделаю, чтобы ты жил. А когда умрешь… с тобой буду воевать. За все лучшее, что в тебе было… Ладно, иди. Сходил бы лучше к врачу. К психологу или психиатру…

Выйдя на улицу и вдохнув густой запах цветущей синей сирени, он подумал: а ведь правда, не помешало бы. Еще натворю что-нибудь. И, придя в лабораторию, позвонил и напросился на прием к местной знаменитости — Игорю Ивановичу Цареву.

— Рад встрече. — Психиатр, заглядывая в глаза, мягко, слишком мягко пожал руку. — Садитесь, ничего не рассказывайте. Я про вас все знаю. И представляю, что вас может постоянно беспокоить. Кстати, «Трубу» так и не восстановили?

Алексей Александрович покачал головой.

— Н-да. Ну-с, проверим рефлексы. Смотрите сюда. — Врач помаячил блестящим молоточком перед лицом профессора. — Ногу на ногу. Так. Теперь встаньте. Закройте глаза, вытяните вперед руки. Так. Дотроньтесь до своего носа указательным пальцем правой руки. Так. Теперь левой рукой. Откройте глаза, посмотрите в окно. Вон на то светлое облако. Внимательно смотрите. Так. Спасибо. Можете сесть. — С улыбкой доброго всезнайки Игорь Иванович смотрел на посетителя. — Психотропные порошочки принимали когда-нибудь? Нет? Наркотики? Курите?

— Немного, — буркнул Алексей Александрович. — Губы горят.