Полусолнце

– Столько лет я была ведома… Столько лет он внушал мне… – бормотала я. Колени подкосились, и я упала. Чувствовала, как Саваки держит меня, пытается поднять, но тело вдруг стало таким тяжелым, тянуло к земле. – У меня просто не было возможности услышать себя. Я была слабой трусихой, мне было проще позволить ему все решить.

– Рэйкен, не дури! Поднима…

Саваки вдруг взревел от боли: одно из существ пролетело сквозь него, и от одежды повалил дым.

– Злобная тварь! – закричал он. – Поднимайся! Пора убираться отсюда!

Но я лишь мотнула головой и, набрав воздуха в грудь, закричала из последних сил:

– Я убедила себя, что все делала правильно! Ведь каждому из нас нужна цель! Хочется быть нужным, хочется знать, что родился не зря! Неужели вам нравится быть здесь! Вы даже не помните, кем были при жизни! Кацу! Кена! Кена…

Еще одно существо отделилось от общей массы и пронеслось сквозь меня. Я даже опомниться не успела – все тело пронзила жгучая боль, а потом стало очень холодно. Словно жизнь покидала меня – медленно и болезненно, вынимая из меня орган за органом, клетку за клеткой.

Я упала навзничь, и шкатулка покатилась по земле. Саваки бросился за ней, но мононоке сбил его с ног.

Милостивая Инари, сжалься надо мной.

И вдруг никого не стало. Тишина опустилась на лес резко и стремительно, отгородив этот закуток от всего остального мира. Существа исчезли, и вокруг зависла непроглядная темнота. Кряхтя, я поднялась на локтях и огляделась. Раскрытая шкатулка лежала в метре от Саваки, сам он сидел на коленях в человеческом обличье, глубоко дыша.

А потом между деревьями появились вспышки – блеклые, скорее серые, чем голубые, – это были «пойманные» души. Они медленно приближались к нам, и их неоформленные тела обретали черты. Я увидела Кену, узнала ее лицо, некогда показавшееся мне самым красивым лицом на свете.

– Прости меня, Кена, – прошептала я, едва справляясь с дыханием. – Прости меня.

– Я тебя помню. Ты была хорошей девочкой, – прошелестел дух. Она приблизилась к шкатулке, в одночасье съежилась, обрела шарообразную форму и устремилась внутрь.

Не веря своим глазам, я наблюдала за тем, как другие души делают то же самое. Невероятно. Мононоке – злобные, одержимые местью существа, лишь по воле обстоятельств запертые в этом лесу, – а я смогла достучаться до них. Как это возможно?

Когда вокруг не осталось никого, кроме одной фигуры, я встала и на трясущихся ногах подошла к шкатулке.

– Кацу, – я подняла ее и, закрыв крышку, прижала к груди. – Прости меня, Кацу. Я связала нас, чтобы когда-нибудь найти путь к Кене. Я знала, что ты будешь с ними, и единственный выход – сделать это через тебя. Но я бы никогда не пожелала тебе зла, если бы не тот демон… Я никогда не хотела твоей смерти.

– Я знаю. Я сам виноват. Гонка за мертвыми ни к чему хорошему не приводит, – проскрежетал он. Его призрак был ярче других, жизнь в нем не успела померкнуть или окраситься злобой, да и не был он никогда мононоке – простой смертный, случайно погибший из-за демона. – Я нашел свою мать, Рэйкен. Но какой ценой.

Какой ценой. Если бы я знала, какую цену сама заплачу за желание найти свою семью, я бы вовсе перестала чего-либо желать.

Я открыла шкатулку, и лицо обдало блеклым сиянием покоившихся в ней душ. Кацу подошел ко мне и заглянул в глаза.

– Береги Шина. Он был мне хорошим другом.

Когда душа Кацу скользнула в шкатулку, я плотно закрыла крышку и обернулась к Саваки. Инугами выглядел растерянным, и в то же время на его лице читалось облегчение от того, что все закончилось.

– Не передумал?

– Шутишь! Возвращаемся. – Саваки привлек меня к себе.

– У нас все получится, – твердо сказала я, обнимая его. Еще мгновение, и мы скользнули в темноту.

Едва босые ступни коснулись холодного пола, я отскочила к стене, в тень. Солнце уже село, и мне ничто не мешало в любой момент укрыться в другом мире… или забрать кого-то с собой.

Перед глазами разверзлась битва. Хаос, разруха, злобные крики и кровь – все, что так презирал Хэджам в прошлой жизни. Здесь мы провели чудесные мгновения, здесь он впервые рассказал мне о многом, что в дальнейшем повлияло на мою судьбу. А сейчас я вжималась в стену и наблюдала за тем, как все рушится.

Мэйко и ее народу удалось прорваться в замок. Исполинские птицы кружили под потолком и сражались на земле, размахивали крыльями, закручивая в воздушных потоках ёкаев. Их клювы окрасились красным, рвали всё, до чего могли дотянуться. Ужасно! Никогда я не видела, чтобы птичий народ проливал кровь! Я судорожно скользила взглядом от одного к другому в надежде отыскать Шиноту. Может, у них хватило ума спрятать его? Должна же Мэйко понимать, что теперь его нужно держать как можно дальше от Хэджама!

– Но где же ты? – шептала я.

У дальней стены мелькнули каштановые локи, и я едва не задохнулась от облегчения и разочарования. Он жив, но все еще в большой опасности!

– Ищи Хэджама! – рявкнул в мою сторону Саваки.