Полустанок

Так и всё, недоступное мне,

Очень просто, обыденно, гладко,

Словно в доме, где нет беспорядка…

Чуть только комары рассредоточивают свои полки, переметнувшись к другим обитателям леса, приходит пора заглядываться на землянику. Эти ягоды кокетливо надвигают свои зубчатые шляпки на ещё зелёный, в паучьих лапках, нос. Но как только первый тёплый рассвет коснётся мягким лучом их небритых щёк, им невозможно удержаться в рамках приличия! Смущённо надувают розовые щёчки и подставляют ветру чёлку…

Мы идём, сдувая на ходу комаров. Я продвигаюсь почти на четвереньках, пытаясь обобрать всю землянику, которую нахожу.

– Открой рот! – говорю я сыну.

– Ну мам! Ну не хочу же уже!

– Ешь! Полезно!

Последнюю горсть ягод я решаю донести до дома. Чтобы смешать с молоком и скормить младенцу.

«С молоком» – это, конечно, слишком сильно сказано. Когда мы поняли, что Зорька не обременена потомством и молока у нас не будет, то купили в ближайшем городке козлёнка и козочку.

Козочку, само собой, нарекли Катькой. Козлёнку повезло меньше.

Борюсик стал тёзкой лесника, нашего ближайшего соседа в этой стороне леса, который проживал всего в двадцати километрах от Каверинского кордона.

Козлята были смешные и смышлёные. Они бегали вдоль забора, понарошку бодались и взрослели всерьёз… В один прекрасный день стало понятно, что Борюсик совершенно созрел для того, чтобы стать если не отцом, то супругом. Первой под венец пошла Катерина. Она стойко переносила напор новобрачного, который исполнял свой долг так часто, как это было возможно. К концу четвёртой недели козочка до того измучилась, что могла выстоять только несколько первых мгновений пылких ухаживаний. Потом передние ноги подгибались, и она роняла себя в траву.

И тут, весьма кстати, признаки ревности стала проявлять Зорька.

Принимая близко к сердцу её волнения, мы были всё же озадачены техникой предстоящего дела. Катерина и Борюсик подходили друг другу по росту. А Зорька оказалась почти в два с половиной раза выше своего кавалера. Табуреты, сабо, и прочие человеческие пошлости были отвергнуты практически сразу. Решив не вмешиваться в процесс, мы предоставили козам полную свободу действий. Понадеялись на мудрость природы.

И не ошиблись. Борюсик проводил свою красавицу к ближайшему пригорку. Из соображений безопасности убедился во взаимности намерений. По причине галантности переспросил. Потом поднялся чуть повыше, оказавшись Зорьке практически вровень. И… процесс пошёл!

После двухмесячного матримониального марафона Борюсик заматерел и заважничал… Начал проявлять царственные замашки вроде «не хочу гулять» или «где хочу, там и гуляю». И в один из вечеров сделал подкоп под забором, забрёл в технический сарай и напился отработки машинного масла. Бедный, глупый козлёнок… Его не стало к вечеру следующего дня.

Козы, занятые сугубо дамскими делами, сделали вид, что не заметили исчезновения своего страстного партнёра. И неторопливо употребили по прямому назначению стожок сена, на котором тот спал…

Пётр Петрович

Петух орал,

словно некстати потревоженный младенец.

Одним – горе, другим – радость. Козы осиротели, а у кур появился Он. Единственный и неповторимый. Кормилец! Пётр Петрович.

Мы купили его, когда поняли, что готовы к появлению цыплят в нашем хозяйстве. На птичьем рынке, куда поехали в надежде раздобыть будущего завоевателя нежных куриных сердец, было не так уж много петушков. Точнее, были именно петушки – молоденькие и не очень. Все они хорохорились перед курами и покупателями, но их потуги выглядеть солидно смотрелись неубедительно. Мы уж было решили попытать счастья в другой раз и в другом городе, как у самого выхода увидели скромную бабулю в белом платочке. Она сидела подле единственного своего товара, который держала за верёвочку, привязанную к ноге…

О!!! Что это был за петух!!! Это был не петух, а песня! Он сошёл со страниц русской сказки «О петушке и зёрнышке». Я узнала его! Это был точно он!

Роскошный гребешок и глянцевые серёжки, ядовито-зеленоватый отлив перьев подчеркивал выпуклые бока. А шпоры! С такими шпорами будет повержена любая нечисть задолго до рассветного часа!

Бабуся назвала цену, сообщила о том, что петух не юноша, но парень ещё хоть куда, и что продаёт его в связи с переездом из частного дома в квартиру. На куриную лапшу у неё воли хватило, а вот варить суп из петуха рука не поднялась.

Пётр Петрович! Голубчик! Мы до сих пор вспоминаем твой честный и воинственный нрав, испытать который пришлось в первый же день к вечеру.