Полустанок

После того как последняя горсть мусора исчезла с поверхности территории, окружавшей кордон, мы с чистой совестью могли сказать, что ни одно животное, чьи следы мы находили по утрам у себя под окнами, не обнаружило и не проглотило ничего , что не могло бы быть им переварено без остатка и без ущерба для здоровья.

Ну а свой собственный мусор у нас как-то не накапливался. Картофельная шелуха и прочие немногочисленные отходы кухни поедались козами, бумага и консервные банки бесследно исчезали в печи. И только стеклянная тара скрывалась в подвале до лучших времен. Когда, как мы надеялись, нам будет что консервировать про запас.

Неизвестно, сколько часов сидел подле кордона волк, неизвестно, что и кому он рассказал о нас – людях, пришедших в его лес, как к себе домой. Но в один прекрасный день мы поняли, что стали частью этого красивого мира. Мы почувствовали, что перестали быть чужими для его обитателей.

Первомайская демонстрация

Про печали – не так всё просто.

А вот про радости....

Отчего ограничивать себя

в предвкушении хорошего?!

Поначалу мы ходили по лесу, как слепые. Не видели тропинок, просек и косовых дорог. Не могли прочитать следы и вздрагивали от любого шороха.

Некоторое время спустя после того, как серый волк упразднил свой наблюдательный пункт, стало практически в одночасье понятно, куда идут лесные дороги! И звуки перестали метаться, отлетая от стены стволов корабельных сосен до утёса вросших в землю дубов и обратно.

Стало очевидно, откуда летит барабанная дробь дятла, а с какой стороны стонет человеческим голосом выпь. И цепь следов уже не казалась нагромождением мелких кочек. Круглые следы лап волка, неглубокие вмятины ног косули, внушительные и крупные сандалии оленя…

– Мам! Кто там стучит так громко?

– Это зайчик.

– А зачем он стучит?

– Скучно ему. Вот он стоит у пенька и бьёт по нему лапками.

– Мама, а он лапки не отобьёт, нет?

– Нет, сыночек, я пошутила. Прости меня. Это не зайчик, это дятел бьёт клювом по дереву, достаёт червячков из-под коры.

– …

– Чем это пахнет? – спросила я сама себя, принюхиваясь к резкому запаху, хотя уже совершенно точно понимала, что так пахнет кабан.

Когда мы переехали жить в лес, Николай, лесник ближайшего к нам кордона, посоветовал всегда носить в карманах спички и петарды. Мол, они пахнут порохом и взрываются, почти как мелкашка в тире. Поначалу мы так и делали. Когда ходили от кордона до полустанка, взрывали петарды и шумели. Впрочем, очень скоро выяснилось, что подобные представления хороши в новогоднюю ночь под городской ёлкой, а не в чаще леса. Звери довольно быстро раскусили нашу хитрость, посмеялись, как видно, глядя на наши старания напугать их. И решили подать нам пример правильного сосуществования – доступным для них и понятным нам образом.

Однажды вечером… А был это не просто вечер, а вечер первого мая. У нас третью неделю подряд не было света. Мы питались, по обыкновению, какой-то низкокалорийной ерундой, которая не насыщала, а усугубляла аппетит. Сын соскучился по мультикам, нам хотелось новостей и первомайского парада. Чтобы хотя бы немного рассеять напор нашего беспросветного существования, мы нагружали себя бессмысленной работой. Муж срубал топором часть пригорка, я мыла полы по пять раз в день. Взрослые злились, сын упрямился и кричал, что переехал с нами в лес не для того, чтобы с утра до вечера работать.

– А зачем же ты сюда приехал, скажи на милость!? – вопила я на весь лес.

– А чтобы отдыхать! – резонно кричал мне в ответ пятилетний ребёнок.

Мы беспричинно злились друг на друга и, чтобы избегать ненужных и бессмысленных конфликтов, старались не встречаться в течение дня.

Но тут как-то так вышло, что на закате мы все вместе вышли во двор. То, что случилось потом, крепко отпечаталось в памяти…

На заболоченную поляну перед домом вышел крупный кабан. Прямо на середину. Остановился и оглядел нас своими маленькими и, как говорят, близорукими глазками. Понюхал воздух, который дул прямо нам в спину, медленно повернулся в ту сторону, откуда пришёл и громко всхрапнул. В ответ на его зов, как в манеж цирка, в сопровождении пяти взрослых кабанов на поляну выбежали полосатые поросятки. Ровно двадцать одна штука. Они выкатились, словно мохнатые арбузы. Их мамы останавливались и поглядывали на нас сквозь щели забора, не скрывая счастливых улыбок. Они шли степенно, как полные дамы в плотных летних пальто на вечерней прогулке в парке.

Мы просто-напросто ошалели от нереальности происходящего! И муж произнёс вслух то, что пришло в голову нам обоим одновременно:

– Вот тебе и первомайский парад.

И добавил:

– Пошли-ка со мной, я покажу вам, какую замечательную ящерицу нашёл, пока срубал этот мёрзлый холм…

Сын шёл за папой смотреть, как просыпается ящерица, и поросятки тоже шли – за своим папой, к большому дубу у наших ворот, искать прошлогодние жёлуди.

Ящерица лежала на земле, похожая на пластмассовую фигурку из набора «Зоопарк». Мы, затаив дыхание, смотрели на ажурную, бронзовую сетку её оцепеневшей кожи и ждали первого в нашей жизни воскрешения.