Полжизни

Вечера проходили либо въ «сладкихъ» разговорахъ, либо въ театр?. До той поры я почти не зналъ впечатл?ній сцены. Гимназистомъ вид?лъ изъ райка «Ермака» да «Терезу, женевскую сироту», а студентомъ не на что и некогда было ходить въ театръ. Разъ какъ-то, на масляниц?, попалъ на «Ревизора», но снъ шелъ такъ балаганно и мерзостно, что я не досид?лъ и до третьяго акта.

Въ «Маломъ театр?» нашелъ я еще новый, мн? нев?домый міръ. Михаиле Семенычъ доживалъ свой в?къ, но въ немъ еще чуялись остатки великаго комика. Я см?ялся, какъ истый мужланъ, отъ удивительной мимики Садовскаго и заразительной веселости Живокини и Серг?я Васильева; онъ же, въ драм?, просто пугалъ меня своей кипучей страстью. И «Мертвое царство» предстало предо мной лицомъ къ лицу на подмосткахъ: самихъ пьесъ я до того не читалъ совс?мъ. Я вид?лъ то самое живье, которое съ д?тства залегало камнемъ въ душу и налагало на тебя сумрачную сдавленную оболочку. И женщины (мимо какихъ я хаживалъ, смутно догадываясь, что он? такъ чувствуютъ, и такъ страдаютъ) плакали передо мною, или запруживались въ загул?, или перебранивались до надсады, или несли на себ? глупый, никому ненужный крестъ…

Изъ театра выходилъ я, точно изъ какого-то житейскаго парника, гд? дышешь удвоеннымъ дыханіемъ, гд? каждый стебель, каждый листъ дрожитъ благоуханіемъ правды и того, что въ реторикахъ насъ не обучали называть «поэзіей». Сидишъ у Гурина или у Барсова, за стаканомъ чаю, весь полный ощущеніями зр?лища, такъ чудно сливающагося и съ т?мъ, что было, и съ т?мъ, что должно и можетъ осуществиттья…

XX.

Черезъ нед?лю, по прі?зд? моемъ, графъ съ графиней собрались на бенефисъ въ Малый театръ. Они, разум?ется, пригласили меня въ ложу. Я поклонился, — это было за завтракомъ, — но потомъя пошелъ къ графин? и сказалъ ей:

— Вы меня извините, графиня, я бы хот?лъ быть одинъ въ театр?.

— Да вы не думаете ли, спросила она, что нужно быть непрем?нно во фрак??

— Н?тъ, не то… да къ тому же у меня фракъ водится; а просто я люблю смотр?ть такъ, чтобы не думать, гд? я сижу… вы это, нав?рно, поймете, и не будете на меня въ претензіи.

— Пойму, сказала она, и глазами погладила меня по головк?: «экій ты мальчикъ — пай!.. Распозналъ, небось, какъ со мной говорить надо.»

Мы такъ и пор?шилп. У меня уже былъ припасенъ билетъ, купленный въ три-дорога у барышника. Графу она передала, что я съ ними не по?ду, и онъ за об?домъ даже и не упомянулъ о театр?.

Но графиня, отпуская меня изъ угловой, гд? она любила выкурить одну «пахитосу» и выпить чашку желтаго чаю, сказала:

— Я вамъ не м?шала, Николай Иванычъ, разъ?зжать по Москв?. Под?литесь какъ-нибудь вашими впечатл?ніями. Да вотъ хоть сегодня, васъ, я вижу, очень заинтересовалъ нашъ театръ. Придите посл? спектакля, напиться чаю… вы ужинаете?

— Иногда, отв?тилъ я небрежно, такъ чего-нибудь; больше чаю.

— Ну, и прекрасно. Смотрите же, васъ будутъ ждать.

За всю эту нед?лю у насъ съ ней никакихъ особенныхъ разговоровъ не происходило. Впечатл?нія города дала мн? передышку, и я меньше думалъ о томъ, что меня «прихлопнули», не искалъ случая потягаться съ ея сіятельствомъ, но точно ждалъ чего-то.

Мое м?сто въ амфитеатр? приходилось около перилъ, съ л?вой стороны отъ сцены. Стало быть, мн? всю л?вую половину залы прекрасно было видно. Я забрался рано и вникалъ въ обширную афишу, гд? значилось не меньше восьми актовъ. Позади меня пом?стились три дамы; одна худая и пожилая, съ жидкими кольчиками на вискахъ, и дв? молодыя, должно быть барышни. Та, которая с?ла посредин?, вертлявая, черненькая, сейчасъ-же затараторила съ пожилой дамой, пересыпая свою болтовню французскими фразами. Мп? едва-ли не въ первый разъ приводилось прислушиваться къ такому см?шенію языковъ. По-французски я читалъ кое-какъ прозу, но звуки фразъ не сразу понималъ. Порядочной нел?пицей и даже неприличностью показалась мн? эта сорочья болтовня, не знаю на какомъ язык?. Мн? захот?лось даже шикнуть на нихъ: подняли занав?съ, а он? все продолжала шушукать, и пуще вс?хъ черномазенькая. Для съ?зда каретъ шелъ переводный водевильчикъ, глупенькій и плохо даже разыгранный. На одну только Варвару Бороздину и можно было смотр?ть.

Къ концу водевиля я (точно меня что толкнуло) повернулъ голову нал?во и увидалъ, какъ входила въ ложу бельэтажа — графиня. За ней показался во фрак? и графъ. Подойдя къ барьеру ложи, она сняла съ себя б?лую лебяжью мантилью, отдала ее мужу, оглянула залу и словно вся потянулась. Б?лыя круглыя плечи такъ и блеснули, выплывая изъ чернаго бархатнаго лифа. Голова сид?ла на плечахъ такъ картинно, что около меня двое мужчинъ задвигались, одобрительно переглянулись, и тотчасъ-же впились въ графиню своими биноклями. Но не усп?ла она с?сть, какъ позади раздалось опягь сорочье щебетанье черномазенькой барышни.

— Chere Полина Карловна, говорила oнa пожилой дам?, vous la voyez… la comtesse?

Я обернулся въ полъ-оборота. Дама въ локончикахъ кивнула головой, сжала какъ-то на бокъ свои бл?дно-синія губы и наставила также трубку на ложу Кудласовыхь.