Полжизни

— Н?тъ, отв?тилъ я, еле выговаривая слова отъ волненія, я не претендую на это.

— Стало быть, вы хотите меня оставить?

Я обомл?лъ и уставилъ на нее глаза.

— Хотите? повторила она.

Въ глазахъ у меня закружились искры; неизв?данная ярость овлад?ла мною, похожая на ту, съ какой я вонзалъ рогатину въ тушу разсвир?п?вшаго зв?ря.

— Если не хотите, продолжала графиня, бл?дн?я и кладя работу на столъ, то не требуйте отъ меня невозможнаго. Я графа не брошу, не потому что я его больше васъ люблю, н?тъ; а потому, что такъ не сл?дуетъ д?лать, я не привыкла себ? противор?чить. Вы меня вашими студенческими идеями не перед?лаете, Николай Иванычъ, да и не скажете мн? ничего новаго. Обманъ, ложь — безнравственность. И вы это такъ называете, и въ св?т? такъ зовутъ. Неужели вы думаете, что я не обдумала всего, прежде нежели сошлась съ вами? Ну, такія ли я женщина, поглядите на меня.

Голосъ ея до того р?залъ меня по нервамъ, что я, подойдя къ креслу, продолжалъ ощущать что-то охотничье, точно въ рукахъ у меня былъ ножъ, а предъ глазами в?рная смерть, если промахнусь.

Графиня привстала, погляд?ла на меня въ упоръ и выговорила съ холодной улыбкой:

— Вы ходили, одинъ-на-одинъ, на медв?дя: я это знаю, Николай Иванычъ. Вы сильный мужчина; но я, въ эту минуту, не слаб?е васъ. Лучше будетъ вамъ с?сть и успокоиться.

— Полноте, продолжала она мягче и искренн?е; жизнь — такое трудное д?ло. Вы еще только начали учиться искусству жить. Вы свободны — можете ?хать отсюда хоть завтра. Но зач?мъ же вы у?дете? Что вы будете спасать? Вашу сов?сть? Она ни причемъ тутъ: я васъ полюбила, я вамъ отдалась, я вамъ другъ, товарищъ, союзникъ. Вы только отв?чали мн?. Вы никого не обманываете. Графъ — челов?къ для васъ посторонніе, и вдобавокъ вы на него смотрите… я знаю какъ. Стало, изъ-за чего же вамъ-то мучиться?

Вся эта логика скользила по мн?, не уб?ждая, но отв?тить что-нибудь посильн?е я не могъ. У меня вырвался одинъ вопросъ:

— А ваше-то чувство?

— Мое? подхватила графиня; вы его видите: на выходку я неспособна, — не хочу васъ и обманывать; да вы в?дь и не подбиваете меня на поб?гъ изъ-подъ супружескаго крова.

— Это ваши принципы? прошепталъ я, чувствуя, какъ страсть снова овлад?ла мною, и уже дрожа за исходъ нашего разговора.

— Перестаньте, Николай Иванычъ, шутливо возразила она, говорить все по книжк?. Хотите — в?рьте мн?, хотите — н?тъ; но, право, иначе нельзя сд?лать. Вы свободны, повторяю еще разъ. Я васъ не завлекала… мы теперь говоримъ съ глазу на глазъ — и вы можете мн? сказать, что я лгу; но вы не скажете. Такъ должно было кончиться наше сближеніе. Вы хорошій, св?жій, нетронутый челов?къ, вы не знали ни ласки, ни сочувствія женщины: все это влекло къ вамъ. Остальное — подробность.

— Подробность! вскричалъ я, какъ ужаленный.

— Да, я такъ это называю. Не знаю, чей взглядъ чище — мой или вашъ, да я и спорить не стану. Поживете и согласитесь со мною; иначе нельзя мн? разсуждать, и я съ вами поступаю такъ же честно, какъ и вы со мною.

— Стало быть, чуть дыша, выговорилъ я, вы будете жить съ двумя мужьями, если я останусь?

— Я предвид?ла и этотъ щекотливый вопросъ, возразила она съ возрастающимъ спокойствіемъ, которое тогда просто холодило меня, — и онъ мн? не страшенъ. Да, я буду женой графа и вашимъ другомъ, до т?хъ поръ, пока иначе сд?лать нельзя, опять-таки по моимъ гр?шнымъ понятіямъ. Но не стыдно ли вамъ, Николай Иванычъ, вести себя, какъ любовнику изъ плохаго французскаго романа? Вы, значитъ, чувствуете ревность! Н?тъ, вы спросили такъ, изъ принципа. Для настоящаго чувства никакія жертвы не трудны; а это таксе маленькое лишеніе…

Что оставалось отв?чать ей? Не мн?, при тогдашней моей дубоватости и простот?, было бороться съ діалектикой моей просв?тительницы.

Она помолчала, потомъ подошла ко мн?, сложила руки на груди и строго такъ вымолвила:

— Я не допускаю колебаній, Николай Иванычъ. Надо жить, а не нервничать. Если я развратница — бросьте меня. Если вамъ нельзя меня оставить — будьте выше всего этого… какъ бы назвать… по-французски оно называется «marivaudage».

Вотъ какъ она называла мою душевную бурю: marivaudage! И сколько разъ потомъ, вспоминая сцену въ боскетной, я сознавалъ, какъ тогда графиня, пропитанная Бальзакомъ, была сильн?е и посл?довательн?е студента съ обрывками какихъ-то принциповъ.

XXXVII

Я былъ первый челов?къ, попавшійся графу въ день его прі?зда. Злобнаго чувства къ нему я не возым?лъ, когда онъ обнималъ меня въ передней. Въ немъ я долженъ былъ вид?ть врага моего, но я в?дь зналъ, что онъ — не препятствіе моему счастію. Онъ не удержалъ бы жену въ супружеской невол?, еслибъ такая женщина, какъ графиня Варвара Борисовна, пожелала покинуть до-машній очагъ. Онъ былъ такой же подданный наперсникъ, только поплоше меня.