Поместье Уэйкфилд

Ее научил этому трюку дружелюбный визажист на съемочной площадке во время короткого пребывания Дарьи в должности костюмера. Ника наполнила ингредиентами пакет для замораживания на замочке и встряхнула его. Результат был настолько близок к профессиональной поддельной крови, насколько можно мечтать. Ника приклеила пакет под одежду.

Она сжала острый нож в руке и пошла в лабораторию. Прежде чем постучать в дверь, пронзила пакет с «кровью» ножом и выбросила его в декоративный терракотовый горшок. К тому времени, когда появилась медсестра, на ее белой футболке стало появляться красное пятно.

– Я упала, – простонала Ника, схватившись за «рану». – Помогите, мне больно!

Медсестра недоверчиво посмотрела на нее, затем обвела взглядом коридор.

– Вы должны найти мистера Бастиана, он знает, как поступить.

– Ах, как больно! – простонала Ника и качнулась в сторону.

Медсестра подхватила ее и ахнула, когда увидела, что ее рука красная от «крови». Она выругалась себе под нос и прижала большой палец к датчику отпечатков. Затем потащила реалистично теряющую сознание Нику в одну из комнат лаборатории.

– Что случилось? – спросила медсестра, тяжело дыша и укладывая Нику на больничную койку.

– Я поскользнулась на лестнице, упала и напоролась на железный шип.

Женщина повернулась, чтобы что-то взять с ближайшего столика; Ника же дотянулась до металлического предмета – серебряного подноса – и ударила им медсестру по затылку. Раздался громкий стук, и у той подкосились ноги.

Ника перешагнула через ее бесчувственное тело, вышла в холл и проверяла палаты, пока не нашла Эмбер, присоединенную ко множеству мониторов с мерцающими огоньками. К ней была также подключена капельница. Ника села рядом с подругой и коснулась ладонью ее лба. У Эмбер был жар. Девушка медленно открыла глаза.

– Эмбер, – выдохнула Ника. – Как ты?

Эмбер выглядела так, будто видит сон. Она улыбнулась неуверенно, в тумане сонливости и боли.

– Я в порядке.

Она кашлянула и указала на ящики позади Ники. Та обернулась и увидела, что ящики набиты флаконами.

– Они не знают, как меня вылечить, но выяснили, как сдерживать симптомы. Они называют это антидотом. Правда драматично? Как будто мы в фильме о чуме, а я терпеливый пациент номер ноль, тот, с кого все началось…

Эмбер слабо хихикнула. Ника улыбнулась в ответ.

– Хотела бы я сказать, что это самая странная история, которую я когда-либо слышала, – прошептала она успокаивающе.

Глаза Эмбер закрылись. Ника сжала ее ладонь.

– Саймон в порядке? – спросила Эмбер.

– С ним все нормально, – утешила ее Ника, окидывая взглядом палату; она слышала, как завозилась медсестра в соседней комнате. – Он беспокоится о тебе.

Легкая улыбка заиграла на губах Эмбер, прежде чем она снова погрузилась в сон.

Ника встала, открыла шкаф и спрятала к себе в карманы несколько флакончиков – достаточно мало, чтобы пропажу заметили, но достаточно много, чтобы дать им шанс на успех, когда они снова сбегут.

Ника в последний раз посмотрела на Эмбер, мысленно пообещала ей, что сделает все правильно, а затем ушла.

Глава 16 Зак

Голова медсестры Смит склонилась над Заком. Он посмотрел в ее жабьи глаза.

– Будет немного больно, – предупредила она, казалось, смакуя этот факт.

– Держу пари, вы говорите это всем мальчикам, – откликнулся Зак.

Он умудрялся сохранять нагловатый вид, несмотря на то что лежал в больничной рубашке на голое тело на металлическом операционном столе в подвальной лаборатории – во многих отношениях более уязвимый, чем когда-либо бывал.

Зак не особенно удивился тому, что его школьная медсестра, бывшая одновременно тайным генетиком, появилась в поместье Уэйкфилд после того, как он согласился на пересадку. В конце концов, она была экспертом по пересадкам в Вилдвуде. Зак воочию убедился в связи между директором Вилдвудской академии и своим дядей. Было совершенно очевидно, что на грязную работу отправят именно миссис Смит.

– Хотя, – продолжил он, – я вас скорее представляю себе в кожаном пальто, выкрикивающую приказы по-немецки.

Она проигнорировала его слова, подготавливая шприц.

Зак все же прикусил язык, когда она приблизилась.

– Почему-то, – рассуждала она вслух, словно сама с собой, – именно умники всегда кричат громче всех.

Медсестра Смит слегка улыбнулась, вонзая шприц в его руку.

Она не солгала. Было реально больно, очень больно. Гораздо больнее, чем, казалось ему, он может вынести. Зак сжал пальцы, его ногти уперлись в холодный металл.

Потом было еще больше боли.

А потом не было ничего вообще.

* * *

Зак провел весь день в постели с незнакомым ему спутником – оптимизмом.

Он чувствовал себя странным образом… лучше, как будто кто-то надел на него парашют и столкнул из нормальности в безумие.

Впрочем, он чувствовал себя также виноватым при мысли о том, что было сделано с Кэтрин от его имени. Он гнал от себя эти эмоции. Он спас себя от неизбежности состояния своей мамы. Он сделал то, что ему нужно было сделать. Он должен гордиться собой. Возможно, Митчем действительно пытался спасти его.