Помни мой голос

Вечером в спальню к Флоренс заглянула Маргарет. Мэри-Элис уснула в соседней комнате, и две женщины могли без помех побеседовать с глазу на глаз.

– Слава богу, все кончилось, – процедила Флоренс.

Сидя за туалетным столиком, она расчесывала волосы и разглядывала в зеркале свое бледное, осунувшееся лицо.

– Не верю, что он мертв. Нелепо восхвалять его неземное существование, когда мы не предали его тело земле!

Маргарет присела на край кровати и положила руку на колено дочери.

– Девочка моя, пора бы тебе признать, что Руперт покинул нас навсегда.

Флоренс отшвырнула расческу и резко обернулась.

– Ни за что! Пока живу – надеюсь! Надеюсь, что он жив!

– Надежда не вернет его тебе, моя дорогая.

– И это, по-твоему, я должна сказать нашей дочери? – набросилась на нее Флоренс. – Это, по-твоему, я должна сказать Руперту, когда он вернется, да? Так, по-твоему, должна поступить верная жена?

Маргарет вздохнула и опасливо покосилась на дочь, словно сомневаясь в ее вменяемости.

– Но ведь старшина роты написал тебе, что «Руперта настигла вражеская пуля»! Это означает только одно, Флоренс: Руперт мертв.

Флоренс упрямо сжала зубы.

– Пока не увижу его тела, я не отпущу его. Я его не предам. Я – его жена до гроба, пока смерть не разлучит нас. А смерть нас еще не разлучила.

– Подумай о Мэри-Элис. Тебе нужен дом, дом, который Мэри-Элис могла бы назвать своим, тебе нужно какое-нибудь занятие. Нельзя впустую растрачивать жизнь на бессмысленные ожидания, Флоренс. Так и с ума своротить недолго.

– Ты ничего не понимаешь! – запальчиво крикнула Флоренс.

Настала очередь Маргарет стиснуть зубы.

– Я потеряла мужа в тридцать семь лет. И я любила его не меньше, чем ты любишь Руперта! Я осталась одна с двумя маленькими дочерями. Как хорошо было бы спрятать голову в песок и предаться фантазиям, что мой муж вернется! Но я знала, что надо взять себя в руки и бороться. Ради тебя, Флоренс! Ради Уинифред! Я не желала повторно выходить замуж, потому что никто и никогда не смог бы сравниться с твоим отцом. Но я должна была найти вам обеим хороший дом, воспитать вас и быть с вами рядом. Жить ради вас, а не витать в облаках, мечтая о невозможном! Руперт не вернется, Флоренс. Прости, но он мертв. Он погиб в той страшной битве. Он ушел навсегда. Отпусти же его.

Флоренс схватила расческу и вонзила ее в волосы, уткнувшись немигающим взглядом в лицо непримиримой девчонки, таращившейся на нее из зеркала. Маргарет, не пожалевшая для дочери безжалостных слов, встала и направилась к двери. Сейчас Флоренс лучше побыть одной.

– Мы всегда готовы поддержать тебя, милая, – спокойно произнесла Маргарет, поворачивая ручку двери. – Сделать все, что в наших силах. Но кто-то должен был сказать тебе правду.

Маргарет ушла. Флоренс отложила расческу, уронила голову на руки и зарыдала.

Красноречие Маргарет пропало втуне. Флоренс ничего не желала слушать. Когда Маргарет уехала в Кент, Флоренс осталась жить в «Мореходах», помогая бабушке по хозяйству и развлекая стариков беседами по вечерам. Лето сменила дождливая осень. 2 сентября 1945 года Япония капитулировала, и Вторая мировая война окончилась. Пришло и ушло Рождество. Дни слились для Флоренс в неразличимый поток. Она чувствовала, что попала в лимбо – зависла между землей и небом, закуклившись в коконе ожидания, и превратилась в отшельницу. Она порвала всякие связи с подругами из Школы танцевального мастерства и драматического искусства и коллегами из многочисленных госпиталей, в которых ей довелось поработать во время войны. Бросила писать Синтии, перебравшейся в Лондон, и заживо похоронила себя в «Мореходах», отдавшись воспоминаниям о Руперте. Она часто бродила по пляжу, сидела в гроте или глазела на море, словно надеясь увидеть на горизонте корабль, а на его борту – Руперта.

В феврале ее неожиданно навестил Обри. Стояло на удивление яркое утро, надрывно кричали чайки, ветер остервенело сдувал ледяную крошку, засыпавшую побережье, и солнце напрасно тщилось согреть мерзлую землю. Роули провел Обри в малую гостиную, превращенную в детскую для Мэри-Элис. Флоренс лежала на полу и расставляла перед дочерью вырезанных из дерева домашних зверушек – подарок от Джоан на Рождество. Заметив Обри, Флоренс смущенно вскочила и поздоровалась.

– Есть новости, – сообщил Обри, когда они сели на диван.

Надежда вспыхнула в сердце Флоренс. Вспыхнула и тут же угасла, когда Обри прохрипел:

– Руперт похоронен в Остербеке, в Нидерландах…

Флоренс побледнела. Обри сжал ее руку обеими ладонями.

– Я собираюсь поехать туда, отдать Руперту последнюю дань, и хотел бы, чтобы ты поехала со мной. – Обри грустно улыбнулся. – Думаю, настало время с ним попрощаться.

Глава девятнадцатая

– Руперт похоронен в Остербеке, в Нидерландах…

Руперт умер. Надежда умерла. «Всему приходит конец, – осознала Флоренс. – Обри прав: настало время прощаться».