Помни мой голос

Выбравшись из такси, они пошли к кладбищу, и только тут Флоренс полностью и бесповоротно осознала, что Руперт мертв. Дыхание ее оборвалось, и она застыла, парализованная горем, озирая необъятное поле с небольшими металлическими крестами. «Вот она, смерть, – подумала Флоренс. – Мемориал павших, где в мертвенной и ледяной тишине, под охраной задумчивых деревьев-стражей, упокоились тела двух тысяч солдат, отдавших жизни в беспощадной и ненужной бойне. Вот она, цена войны, ненасытно поглощающей людские жизни». Чудовищная бессмысленность войны еще больше поразила Флоренс, когда она вместе с Обри бродила по рядам, отыскивая могилу Руперта. Под одними крестами лежали цветы, под другими – сложенные курганом камни. На нескольких крестах висели фотографии погибших, и при взгляде на юные, совсем мальчишеские лица к горлу Флоренс подкатывал комок. Сколько любящих сердец разбила война. Сколько любящих сердец разлучила она безвозвратно. Сколько невыносимых мук и трагедий принесла человечеству.

Но самую невыносимую и самую страшную трагедию она уготовила Флоренс.

Могила Руперта ничем не отличалась от остальных: холмик и металлический крест с именем, номером полка и датой смерти. Обри взял Флоренс за руку.

– Господи, почему все закончилось именно так? – прохрипел он, и голос его сорвался.

Опустошенная страданиями Флоренс онемела. Слова не шли ей на язык. В голове ее роился туман, кирпичные стены одиночества давили на нее, заслоняя солнце, заставляя оглядываться назад и лить слезы о том, кого она потеряла. Мелькнувший на горизонте крошечный островок надежды вспыхнул последний раз в лучах заходящего солнца и погрузился в морскую пучину. «Его жизнь закончилась, не успев толком начаться, – подумала она. – Одна жизнь из многих…» Почему счастье, которым наградил их Господь, оборвалось столь внезапно? Почему радость была столь мимолетна? Какой в этом смысл? Руперт ответил бы на эти вопросы. Он прекрасно разбирался в метафизике. И если бы он мог говорить, то наверняка сказал бы ей, что полностью завершил предначертанный ему путь и упокоился с миром, чтобы Флоренс и любящие его родственники и друзья поднялись на новую ступень духовного развития. Но Флоренс не желала развиваться духовно. По крайней мере, не таким способом. Слишком много боли принес ей этот духовный опыт, слишком дорого ей пришлось заплатить за него. Неоправданно дорого. Она вскинула глаза к небу. Нет, Руперт лежал не в земле у нее под ногами в этой забытой Богом стране. Он находился где-то там, в обители любви и лучезарного света. Она зажмурилась и попросила Руперта снизойти до нее: «Если ты Дух, милый Руперт, подай мне знак. Любой, какой сможешь. Убеди меня в том, что ты жив. В сей миг тревог и сомнений успокой меня обещанием, что мы обязательно встретимся снова».

Она нагнулась и возложила букетик к подножию креста.

Флоренс вернулась в залив Гулливера, и Уильям предложил ей поселиться в одном из принадлежащих ему коттеджей, так как арендовавшая его пожилая леди удалилась на покой в дом престарелых. Флоренс с удовольствием переехала в чудесный белый домик с соломенной крышей и садом и, не теряя даром времени, разбила грядки с овощами и цветочные клумбы. В холле местной администрации она повесила объявление о найме помощника по хозяйству, и на объявление откликнулся Джо Браун, бывший пилот Королевских воздушных сил. Молодой да ранний Джо обладал недюжинной хваткой и, основав садоводческую компанию, искал халтуру на неполный рабочий день. Донельзя обрадованная Флоренс немедленно взяла его в оборот. И тогда Джо подкинул ей идею начать собственное дело – например, заняться флористикой. Ухватившись за эту мысль, Флоренс с благодарностью припомнила уроки мисс Рандалл, которые они с Синтией во время учебы ни во что не ставили, и принялась украшать цветочными композициями сельские клубы, гостиницы и постоялые дворы. Работа держала ее в тонусе, заставляла думать о настоящем и оставаться в здравом рассудке.

Взамен ваз и кашпо, достать которые было невозможно, ибо все, что производилось в Англии, немедленно экспортировалось в Америку в обмен на бесценные доллары, Джо предложил ей использовать плетеные корзинки. Обычные корзинки из ивовых прутьев для переноски овощей, хранившиеся в каждом доме. Они стоили гроши и продавались повсюду. Сообразительная Флоренс оцинковывала их, чтобы не просачивалась вода, и придавала им простенький деревенский вид. Корзинки пользовались успехом. Мало-помалу молва о Флоренс разлетелась по всей округе, и к ней потянулись клиенты.