Помни обо мне

— Вы не дослушали, — раздался над ухом спокойный голос, и смуглые пальцы сжались на спинке гребня.

— Я и так все поняла, — процедила сквозь стиснутые зубы Эльга.

Она цеплялась за украшенное перламутром дерево так, словно именно оно запирало клокочущие в горле слезы.

— Я не сказала нет, Ваше Высочество, — Алана в зеркале улыбнулась. — Давайте, мы доставим вас в Шассель, а когда я закрою контракт, поговорим?

Контракт? Какой контракт?

Ах да, у нее ведь этот глупый контракт!

— Ты ведь знаешь, что я могу приказать, — строго, пока голос не дрогнул, начала Эльга, отпуская гребень. — Или, — она подпрыгнула на бархатной подушке, — попрошу Хильдерика приказать!

Эльга выдержала паузу, но Алана продолжала спокойно разбирать и расчесывать золотистые пряди.

— Хильдерик — мой брат, — добавила она важно. — Король.

— Я знаю, — лицо Аланы осталось раздражающе невозмутимым. — И, да, вы можете это сделать. Приказать. Это быстрый путь. И ошибочный, если хотите, чтобы рядом были люди по-настоящему преданные.

— Глупости! Ай!

— Не вертитесь и больно не будет.

— Я принцесса, я должна повелевать!

— А может, попробуете просто сказать? Как это делает ваш брат. Вы заметили, его светлость почти никогда не приказывает.

— Ты делаешь, как говорит Дарьен, потому что он брат короля, — упрямо, не соглашаться же вот так, сразу, сказала Эльга.

Рука с гребнем замерла.

— Это он вам сказал? — помедлив, спросила Алана.

Она хмурилась, и было не разобрать слова или волосы Эльги тому причиной.

Короткое «да» застыло на языке горькой каплей. С той ссоры они с Дарьеном разговаривали, мало, но его забота и теплое внимание чувствовались, казалось, даже сквозь стены. Как в детстве. И сейчас, стыдясь своего гнева и брошенных в лицо брату злых слов, Эльга решила не лгать.

— Нет, — буркнула она едва слышно.

— Хорошо, — кивнула Алана, сплетая тонкую, словно золотой кант, косу, — потому что это неправда.

Она касалась волос Эльги аккуратно, почти заботливо, почти как Берхед, которую отослали. Один раз, один-единственный раз Эльга, не послушав Хильдерика, спросила у Ее Величества, когда вернется Дарьен, а утром вместо старой няни ее приветствовала адельфи Эдерна. За любовь к зеленому и привычку надувать от злости щеки, Эльга прозвала ее Жабой. Первой. Потому как когда Эльга нарочно испортила новое платье — подарок Ее Величества — как раз перед восьмым днем рождения, Жабу Первую сменила Вторая, а потом Третья. Четвертая… На Десятой Эльга перестала считать.

— Тогда почему?

— Держите, пожалуйста, голову ровно, Ваше Высочество. Еще ровнее, мне нужно уложить волосы на затылке.

— Ты не ответила на вопрос!

— Я следую указаниям вашего брата… Голову ровно или не получится ни ответа, ни прически. Благодарю, Ваше Высочество. Ваш брат… Его светлость умеет видеть в человеке человека.

— Это какая-то загадка? Я не люблю загадки, и если ты мне не скажешь правду, я сама спрошу у Дарьена!

Или у сестры Марии-Луизы. Да, определенно лучше у нее.

— Спрашивайте, — спокойно сказала Алана. — Только сперва дайте мне закончить.

Спорить дальше было глупо, потому Эльга промолчала. И молчала до тех пор, пока Алана, отложив гребень, протянула ей дорожное зеркало.

— О-о-о.

Эльга потрогала локон, уложенный на лбу полумесяцем. Развернулась и с помощью двух зеркал принялась рассматривать сложное плетение на висках и затылке.

Замечательно!

А может узнать у Дарьена, как работают эти самые контракты? Конечно, Эльга раньше ни одного не подписывала… Но не могут же ей запретить?

Принцесса она, в конце концов, или нет!

Глава 27

Зачем я это делала? Зачем позволяла себе по капле истончать ледяную стену между мной и этой в сущности еще девочкой? Сострадание к той, чья жизнь едва не была разрушена? Попытка приблизиться к наставнице? Ведь, если подумать, сейчас я шла по ее стопам… А может потому, что своей стремительной, колючей привязанностью Эльга неуловимо напоминала Дарьена, возвращенного мне детской памятью Гвен. Тот же огонь в глазах, та же хмурая складка между бровями, та же неготовность на словах признавать собственные ошибки. И одиночество, с каждым днем все яснее проступавшее из-под ежистой гордыни.

Эльга спорила, но при этом держалась рядом. Отворачивалась, но несколько мгновений спустя возвращалась с вопросом. И тогда под одобрительное, к моему величайшему удивлению, молчание сестры Марии-Луизы, я рассказывала кое что из того, чему учили меня. Не все. Вряд ли принцессе понадобится тонкая наука о ядах и знание, куда вогнать иглу, чтобы быстро и, увы, болезненно развязать язык. Однажды я по глупости попросила Цай использовать меня вместо тренировочного воскового болвана. Одна единственная игла и на мой крик сбежались все бывшие в особняке слуги.