Помни время шипов

Для нашего лейтенанта наш тяжелый оборонительный бой, судя по его поведению, не был чем-то особенным. Возможно, он не обращался к нам, так как по нашим взглядам понимал, что мы о нем думаем. В наших глазах явно читалось, что ответственный командир ждет до тех пор, пока также его солдаты не окажутся в безопасности. В то время как другие солдаты приходили к нам и хотели узнать подробности, он вызвал к себе Вальди, командира нашего пулеметного звена, чтобы тот доложил ему о нашем оборонительном бое. Позже мы услышали, что он еще получил Железный крест первого класса за его мнимую смелость во время арьергардных боев. Впрочем, он быстро исчез из нашей памяти, так как уже в конце февраля очень уважаемый нами обер-лейтенант принц Мориц цу Оттинген-Валлерштайн после своего выздоровления снова стал командиром нашего эскадрона.

Незадолго до наступления темноты облака затянули небо, и начался легкий моросящий дождь. Вахмистр Фендер говорит, что нам нужно оставить эти позиции. Пять солдат из нашего отделения станковых пулеметов, со мной как стрелком, должны оставаться на позиции в качестве арьергарда еще до десяти часов вечера.

Я непонимающе смотрю на Фендера. – Разве это не задание для ручного пулемета, ведь у нас был такой тяжелый день? – спрашиваю я.

Фендер пожимает плечами: – Это не я придумал, это лейтенант приказал. Он считает, что у тебя больше опыта, и так как станковый пулемет Хаманна тоже уничтожен, у нас есть только лишь пулеметы с совсем юными мальчишками.

– Хорошо, если это так! Он сказал именно то, что мне понравилось, и потому я больше никак не возражаю. Я думаю, что он в этой деморализующей атмосфере отступления, которая царит у нас уже много дней, действительно больше не считает молодых солдат способными в полной мере справиться с своими задачами. Они, например, в этой неприятной и опасной темноте могли бы покинуть позицию раньше, чем нужно. И если разведгруппы противника пронюхают об этом, то это может оказаться плохим сюрпризом для нашего отступающего отряда.

Когда эскадрон готов к отходу, к нам приходит Фендер с каким-то здоровенным солдатом. – Он понесет ваш станок, пока вы снова не присоединитесь к нам, – говорит он. Франц Крамер радуется, что на короткое время избавился от тяжелого станка. Мы еще сверяем часы и настраиваем компас, затем эскадрон отходит назад. Мы проходим примерно сто метров вперед и направо до убранного поля подсолнуха и распределяемся на участке шириной примерно сто пятьдесят метров. До наступления темноты врага нигде не было видно, но мы знаем, что по ночам действуют его разведгруппы и подтягиваются его войска.

Ночь совершенно темна, и моросящий дождь усиливается. – Мерзкая погода! – ругается «Профессор» и натягивает плащ-палатку на голову.

Я сделал это еще раньше и накрыл брезентом также и пулемет. Мы ждем примерно четверть часа, прежде чем мы начинаем тот обычный спектакль, который мы за последние дни всегда устраивали, будучи арьергардом. Пока стрелки время от времени делают несколько выстрелов, я перемещаюсь на правое крыло и выпускаю в темноту половину ленты. Затем я бегу назад и стреляю с другого фланга или также из центра. Враг должен думать, будто позиция все еще полностью занята нашими войсками. Тем не менее, во мне всегда возникает тревожное чувство, когда я в темноте бегу сам не знаю куда, и понятия не имею, не разгадали ли русские уже давно нашу уловку и не подкарауливают ли они меня. То, что русские снова перед нами, мы между тем уже узнали по некоторому шуму. Время ползет слишком медленно.

В центре я сталкиваюсь с «Профессором». – Который час? – спрашивает он меня.

Я смотрю на светящиеся цифры моих часов. – Еще 15 минут, «Профессор».

– Ну, они тоже еще должны пройти, – говорит он и ругается: – Болтаемся в этой грязи как в чане с дерьмом!

Я тоже об этом думал, но также и о том, что если бы Иван нас внезапно атаковал, нам было бы очень тяжело убегать по этой мягкой илистой земле. Когда я дальше топаю по цепкой грязи, я встречаю на правом фланге Биттнера, который прикладывает палец к губам и показывает вперед. – Там впереди что-то происходит! Я только что очень отчетливо слышал голоса.

Вероятно, мне следовало бы предусмотрительно выпустить несколько очередей в ту сторону, думаю я. Я становлюсь на одно колено и стреляю снизу просто так в темноту.

Я как будто замкнул контакт, потому что в ночи внезапно звучит музыка немецких шлягеров. Мы озадачены, но я знаком с этим уже по Сталинграду и Рычову. Русские сначала проигрывают просто музыку, чтобы пробудить внимание, а потом следует сообщение.