Помнишь ли ты?.. Жизнь Имре Кальмана

В тот вечер Кальман воздержался от дальнейших уговоров. Получив отказ, он ушел, твердо убежденный, что я и без того на следующий день непременно наведаюсь к Цвибаку — приобрести туалеты на его счет.

Однако он ошибся. На другой день я и не подумала идти к Цвибаку, а около девяти утра отправилась в театр на репетицию.

Четырьмя годами раньше в Вене была с успехом поставлена «Марица», а два года назад — «Принцесса цирка». Новая оперетта Кальмана заранее воспринималась как сенсация, никто не знал, о чем там пойдет речь. За неполных двадцать лет Имре Кальман завоевал весь мир. Любому статисту театра «Ан дер Вин» история его карьеры была столь же хорошо известна, как и признанному критику.

Именно этот театр, поставивший в 1909 году его оперетту «Осенние маневры», послужил Имре Кальману трамплином к успеху (хотя премьера ее состоялась годом раньше в Будапеште). Люди более пожилого возраста и по сей день со слезами восторга вспоминают исполнителей главных ролей Бетти Фишер, Грету Хольм и Отто Шторма, а в особенности комическую пару — Луизу Картуш и Макса Палленберга.

Я пыталась представить себе, какие чувства может испытывать человек, срывающий успех за успехом: в году — оперетта «Цыган-премьер», три года спустя — покорившая всех «Королева чардаша», в 1917-м — «Фея карнавала», в 1920-м — «Голландочка», а в 1921-м — «Баядера»!

Звезды мировой величины снискали в его опереттах колоссальное признание: Апександер Жирарди отличился в «Цыгане-премьере», Фрици Массари — в «Королеве чардаша» и «Фее карнавала», Клер Дюкс — в «Баядере». Стоило вспомнить эти столь прославленные имена, и сам собою возникал вопрос: с чего бы Имре Кальману уделять внимание моей ничтожной персоне?

Некоторые скептики сомневались, что «Герцогиня из Чикаго» принесет такой же успех, как «Марица» или «Королева чардаша». Для меня же эта постановка знаменовала начало новой жизни. Начало, старт — не более того. Вместе с одиннадцатью другими девушками я должна была расхаживать по сцене, а иногда, разнообразия ради, даже на минуту-другую остановиться. Мне досталась роль настоящей статистки, то есть так называемая «ходячая» роль: мы должны были прохаживаться по сцене в то время, когда другие пели или произносили свой текст.

— А вот и Кальман, — шепнул кто-то рядом, но я сделала вид, будто не слышу.

Впереди, на авансцене, репетировали Рита Георг, Губерт Маришка, Ганс Мозер, Гуго Тиминг и артист «Бургтеатра» Фред Геннингс. Кальман вошел бесшумно, незаметно — и все же на сцене словно появился король.

Актеры прекратили репетировать. Имре Кальман приветливо улыбаясь, поздоровался за руку с каждым, начиная с ведущих солистов и кончая исполнителями второстепенных ролей.

Я спряталась: забилась в самый последний ряд, так что меня нелегко было обнаружить. И все же он отыскал меня. Пока солисты, сбившись кучкой, обсуждали дальнейший ход репетиции, Кальман подошел ко мне, протянул руку и довольно громко сказал:

— Доброе утро. Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, — ответила я. — Как всегда, хорошо.

Едва он успел отойти, как меня обступили все статистки.

— Я бы на твоем месте заказала для правой руки золотую рамку, — посоветовала одна из них.

— Пожалуй, я так и сделаю, — отпарировала я.

В тот день мы репетировали третье действие. На сцену вышел Ганс Мозер, изображавший балканского князя; прогуливаясь об руку с двумя смазливыми кокотками, он восторженно и не без хвастовства твердит: «Смотрите-ка, с какими дивными парижанками я гуляю! Взаправдашние парижанки, они и говорить-то умеют только по-французски». В ответ на что одна из девиц и в самом деле спрашивает по-французски, чего, мол, он ждет, когда обе они голодны. Мозер, еще больше напыжившись, с гордостью указывает на них и повторяет: «Видите, они говорят только по-французски!» Сцена разыгрывается еще несколько раз, пока наконец одна из девиц, потеряв терпение, не выходит из себя. «Чего тянуть, старина? — восклицает она, причем по-немецки. — Не понимаешь, что ли, какие мы голодные?» А Мозер, в своей неподражаемо уморительной манере, пожимает плечами и, обернувшись к публике, шепчет: «Слыхали, как шпарит по-французски?» Публика, конечно же, разражается смехом.

Девушка, которой нужно было произносить французский текст, никак не справлялась со своей задачей. Вдруг я услышала — столь же явственно, как и все присутствующие на сцене, — слова Кальмана, обращенные к директору театра:

— Губерт, моя протеже знает французский. Порепетируй с ней!

Мне пришлось выйти вперед.

— Вы действительно владеете французским? И в какой степени?

— В совершенстве.

— Гм… Ну, если так, то прочтите вот эти несколько фраз.

Речь шла о двух коротких фразах, и мне не составило труда с убежденностью произнести по-французски: «Чего тут ждать? Мы обе голодны!» — Превосходно! — Маришка захлопал в ладоши. — Вы будете произносить эти фразы, а значит, вам и играть с Гансом Мозером!

Так прошло мое первое утро в театре «Ан дер Вин». Я вновь стояла на самой нижней ступеньке лестницы, ведущей к славе. Оставалось надеяться, что на сей раз она окажется прочнее ступеньки в кинокомпании «Саша».