Помоги себе сам (СИ)

Андрей не выпускает щенка французского бульдога из рук и так и сидит, устроив животное у себя на коленях и глядя в телевизор. Я доедаю ужин. Сегодня Андрею гораздо лучше, смотрится он активнее и живее, а кашляет не так надрывно. Поэтому, уже переходя к кофе, я наконец задаю давно волнующий меня вопрос:

— Что ты будешь делать дальше? Я о работе, в смысле.

Его рука замирает на белой спинке собаки.

— Не знаю. У меня образование — финансы и банкинг, на самом-то деле. Попробую устроиться куда-нибудь, — он вздыхает, потом поднимает на меня серьезный взгляд. — А что, срочно нужно выпереть меня отсюда?

— Нет. Просто, сам понимаешь, еще неделю — ты тут от скуки на стену полезешь. И не думаю, что ты хочешь, чтобы я обеспечивал тебя всю жизнь, — спокойно отвечаю я. — Живи пока что. Заботься, вон, о животном, пока о себе заботиться не научился.

— Я понял. Я придумаю что-нибудь с работой.

— Да уж, будь добр, — одобряющие киваю я.

Мы, конечно же, не планируем ложиться спать вместе. Но я вновь приношу Андрею лекарства в постель, и как-то нечаянно все снова перетекает в объятия и поцелуй. На этот раз я меньше нервничаю и больше отдаюсь ощущениям. Андрей тоже наконец расслабляется в моих объятиях. С ним и правда хорошо. Я не могу объяснить это ощущение, но мне давно не было так приятно просто целоваться с кем-то.

Секс с мужчинами я не пробовал ни разу в жизни. Мысль об этом вызывает смущение и робкий интерес, но на активные действия я пока не решаюсь, и ограничиваюсь лишь тем, что лапаю Андрея под футболкой и за бедра, обтянутые спортивными штанами. Однако возбуждение все равно постепенно возникает, и внизу живота начинает приятно тянуть.

Я не знаю, как объяснить Андрею то, что я хотел бы видеть его снизу. Не знаю, как сказать, что взял бы его здесь и сейчас, так, чтобы он стонал и выгибался. И как бы приятно было наклоняться к нему и целовать его плечи, лопатки, за ухом — мне даже странно, что я так живо представляю все это.

Андрей решает ситуацию сам. Прикусывает мне нижнюю губу, отстраняется, выкручивается из объятий. Потом бросает тихое:

— Я еще не достаточно хорошо себя чувствую для большего, окей, Паш?

Я киваю и выдыхаю: не то разочаровано, не то с облегчением. И устраиваюсь рядом. Уходить не хочется. Тепло, спокойно, уютно.

— Я останусь.

— Конечно, — соглашается он и все-таки двигается ближе. Я обнимаю его со спины, обхватывая поперек живота. Возбуждение постепенно сходит на нет, сменяясь усталостью.

С каждым днем Андрею становится все лучше. Как я и рассчитывал, он привязывается к новому питомцу и наконец-то начинает выходить на улицу. Долго бродит вокруг дома или сидит на скамейке, курит, и почти не выпускает щенка из рук. Он уже совсем не похож на того измученного осунувшегося мужчину, который лежал под одеялом с детективом в руках, и это радует меня. К нему часто приходит Жанна, пока я на работе, и я могу только гадать, о чем они разговаривают — но в редких звонках мне она больше не кажется печальной.

Еще через неделю Андрей даже находит работу. И пусть зарплата совсем скромная по сравнению с прибылью, какую он получал от салона, это хоть как-то занимает его и дарит чувство уверенности и свободы. Я понимаю его — тяжело полностью зависеть от кого-то материально, особенно когда ты ненавидел этого кого-то долгое время.

У меня же на работе все не клеится. Если раньше в коротком периоде мы выходили в ноль, то теперь общие косты не перекрываются, и прибыль уходит в минус. Не то чтобы меня сильно удивляет это — такова жизнь, и кому-то на рынке все равно приходится рано или поздно уйти — меня просто злит сама мысль о том, что проигравшим могу оказаться я. Но пока салон покрывает переменные издержки, сворачивать бизнес я не собираюсь.

Андрея сгубила собственная тупость и неосторожность. На проверку это оказывается менее обидным и досадным, чем простые законы монополистической конкуренции: не справляешься с издержками — проваливай, освобождай место для более перспективных фирм. Формулы и графики, с таким трудом заученные в университете, теперь чуть ли не снятся мне в кошмарах, постоянно напоминая о том, насколько уязвима маленькая компания среди конкурентов.

— Ты чего нервный такой? — не выдержав, наконец спрашивает Андрей, когда я в очередной раз прихожу домой в отвратительном настроении. Такое ощущение, что мы поменялись жизнями: теперь он с удовольствием ходит на работу и выглядит ожившим и посвежевшим, а я не сплю ночами из-за проблем.

— Работа, — только коротко бросаю я и отпиваю горячий кофе. Не хочется даже есть.

Андрей двигается ближе вместе со стулом, устраивает голову у меня на плече и только ободряюще произносит:

— Все нормально будет. Столько раз выбирались из дерьма же…

Я не отвечаю. Мне, конечно же, становится немного теплее на душе от того, что хоть кто-то пытается меня поддержать. Но с другой стороны, из слов не рождаются ни деньги, ни дополнительные ресурсы. Только капелька уверенность, что все, возможно, не так уж и плохо.

Комментарий к 10.