Помощница лорда Хаксли

Луна ярко светила в распахнутое окно. Ветер доносил из конюшен кисловатый запах навоза. Где-то вдалеке уныло кричали пустынные арычи.

Я взбил подушку и подмял ее под спину. Сон не шел. Второй час ворочался в постели, в голове крутились надоедливые образы. «Это никак не отразится на наших чувствах» – снова звучал тихий голос, и мне становилось так тошно, что хотелось кого-нибудь убить. Шасс! Я тогда едва сдержался. Собирался прижать Дилли к себе и поцеловать так крепко, чтобы у нее все мысли о нелепом браке с Эбботом из головы вылетели. Но потом посмотрел в несчастные, полные слез глаза и заставил себя разжать руки. Что я могу ей сейчас пообещать? Ничего. Пока не поговорю с Эдуардом, мои слова и желания ничего не значат.

Я снова смял подушку. И чтобы не думать о Грей, вернулся мыслями в тот вечер во дворце. Как получилось, что я угодил в ловушку? Отчего не почувствовал опасности? Бриан нашел исполнителя, того, кто активировал амулет, зачарованный на иллюзию магической клетки, но допросить злоумышленника не удалось. При первом же вопросе тот захрипел и умер, унеся с собой имя заказчика, что и неудивительно. Все предыдущие покушения на меня заканчивались ровно тем же – мы находили исполнителя, а когда тот пытался ответить на вопрос, активировалось кровное заклятие «Оверта». И ни один маг не смог его преодолеть.

Шасс… Ну почему я ничего не помню? Собственное беспамятство угнетало. Получалось, что целый кусок жизни взял и исчез, и я не знал, что делал, что говорил и что чувствовал, оставшись наедине с Аделиной. Душу терзали сомнения. Что-то скребло внутри, и мне казалось, что все это уже было: и разговор о проклятии, и мои извинения, и широко распахнутые глаза Грей. И ее странная реакция. Словно Дилли знала, что услышит, еще до того, как я открыл рот.

А ведь она ни разу не упоминала о том вечере. И в маговозе промолчала, не сказав ни слова. И это вызывало смутную тревогу. Что, если я все-таки поддался проклятию и обидел свою помощницу? Что, если не удержался и переступил черту?

Несмотря на духоту, по спине побежал холодный пот. Я не мог. Нет, даже заклятие не вынудило бы меня наброситься на девушку против ее воли. Или…

Мысль о том, что я мог причинить Аделине боль, заставила вскочить с постели. Перед глазами пошла рябь, и мне пришлось опереться о стену. Шасс… Это еще что? Очертания комнаты то расплывались, то приобретали невероятную четкость, и тогда собственные руки казались чужими и отливали темной бронзой. А вместо ногтей я видел сверкающие золотом загнутые когти. Крупные, как у огромного зверя. Тигра? Нет, пожалуй, больше. Пара мгновений – и все исчезло, а зрение вернулось в норму. Я еще раз посмотрел на пальцы и облегченно выдохнул. Руки как руки, никаких когтей. Осмотрелся вокруг магическим зрением – тоже ничего, все чисто. Может, в мятный чай какую-то дрянь подсыпали? В Гирхе этим никого не удивишь, тут любили приправить еду травками, вызывающими галлюцинации. Так ведь проверял же, все было чисто.

Звук открывающейся двери соседней комнаты и шум в коридоре заставили отвлечься от размышлений и прислушаться. Шорох одежды, легкие шаги. Аделина? Куда это она собралась? Разве не помнит, о чем я ее предупреждал?

Шаги затихли, и в тишине ночного дома отчетливо послышался звук отодвигаемой дверной задвижки. Я не стал раздумывать. Накинул темный бурнус, беззвучно выскользнул из комнаты, преодолел расстояние до крошечного холла и вышел из дома.

Тонкую фигурку в белой ночной рубашке увидел почти сразу. Аделина, низко опустив голову, быстро шла в сторону раскопок, и я окликнул ее, но девушка не услышала. Так что не оставалось ничего другого, как пойти за ней. Теплый ветер развевал распущенные волосы Дилли. Длинная рубашка путалась в ногах, обнимала их, обрисовывая плавные очертания бедер, приникала к груди, облизывая мягкие контуры с жадностью ненасытного любовника. Крошечные ступни мелькали так быстро, что я не сразу понял, что на них нет никакой обуви.

Дилли поравнялась с темным провалом входа, но не остановилась, а направилась дальше, в сторону поблескивающих в лунном свете песков.

Я, стараясь не отставать и не терять ее из вида, неслышно скользил следом. Мне хотелось понять, что происходит. С какой стати девочка выбралась посреди ночи из дома, проигнорировав все мои предупреждения и голос разума?

Аделина обогнула укрепленные досками траншеи, миновала границу дворцового периметра и уверенно направилась дальше. Я внимательно наблюдал за ней, и никак не мог понять, что она собирается делать. Может, ее кто-то ждет? Но кто?

Тишина южной ночи казалась живой, а черное небо – слишком близким и совсем не таким, как в Уэбстере. Бесконечная темная бездна сливалась с волнистыми песками, окутывала глинобитные дома, дышала тайной и недосказанностью. И манила неслышным зовом, пробуждая внутри неясную тоску. То ли по недостижимой высоте, то ли по чему-то утерянному и неизвестному, но от того не менее желанному.