Помрачение сознания (СИ)

По крайней мере, сейчас Бен точно не может мне сказать, что я повышаю голос в их доме. Майкл протягивает мне ключи, я выхватываю связку из его рук и открываю, наконец, эту чертову дверцу. Майкл продолжает что-то говорить, но я уже завел мотор. Переключая передачи, я краем глаза вижу, как Бен подбегает к своему, твою ж мать, супругу, накидывает ему на плечи теплую куртку и уводит назад к дому.

Я даю задний ход, не глядя в зеркальце, и на большой скорости, и мне плевать, поцарапал ли я машину Бена.

Да о чем это я? Мне будет очень приятно, если я ее поцарапал.

*

В восемь я уже в спортивном клубе, а в половину девятого личный тренер выставляет меня вон из зала, велев вернуться, когда я буду в состоянии его слушать, и ему не придется бояться, что я задавлю себя штангой.

Лофт встречает меня тишиной, что и неудивительно, и запахом краски, потому что какие-то мудаки из моих соседей делают ремонт и очевидно сэкономили на отделочных материалах.

Автоответчик мигает и показывает какое-то астрономическое число сообщений. Не хочу слышать ни единого. Включая ту сотню тысяч, что от Майкла и ребят. На самом деле, особенно я не хочу слышать именно эту сотню тысяч. И вообще, один вид автоответчика вселяет в меня желание запустить им в стену.

Я наливаю себе чистого виски, и меня абсолютно, абсолютно не гребет, когда я пил последний раз.

У меня была отвратительная ночь, несмотря на все, что я сказал Майклу. Сам не знаю почему. Это правда, что мальчик из клуба был симпатичным и раскованным. И это правда, что его сосед оказался ничуть не хуже. И действительно этой ночью мы опробовали почти все, что могло прийти в голову. И на самом деле я не имею ничего против «игр втроем», они, по крайней мере, разнообразны. Разве только… остальные двое не должны быть при этом парой – мне не нравится исполнять роль приправы к чужому сексу.

У меня было не менее отвратительное утро. Я не хочу сказать ничего плохого – возможно, для двадцатилетних ребят у них великолепное жилье. Но мне-то тридцать… семь, и какого хрена я должен просыпаться с похмельем по чужим квартирам, где туалетную бумагу забирают на фильтры для кофе? Кофе, кстати, тоже был мерзкий.

Что же касается той части дня, что прошла после моего пробуждения… Мой взгляд падает на автоответчик.

Виски сделал свое дело, меня отпустило, и очень хочется выпить еще. Каких-то полгода назад меня с похмелья блевать тянуло от одной мысли об алкоголе. Это плохой знак, так что я беру себя в руки и убираю бутылку назад в бар.

Так вот, насчет оставшегося дня…

Джастину полтора года назад потребовалось несколько часов, чтобы принять решение, швырнуть мне свое обручальное кольцо и отвалить в направлении ярких огней Большого, мать его, Яблока. Мне потребовалось после этого полгода, чтобы перестать чувствовать себя лягушкой, которую переехало бороной. Это если врать. Если говорить правду, то все десять месяцев.

Это нечестно, что после всего этого времени одного случайно услышанного сообщения на автоответчике, адресованного к тому же не мне, хватило, чтобы снова довести меня до такого же состояния.

Это просто охрененно нечестно.

Я открываю ящик письменного стола и из какого-то дальнего угла достаю бархатную коробочку. Крышечка с щелчком открывается. Два золотых ободка взблескивают белыми бликами.

Я, конечно, так и не сдал их в магазин. Горжусь только тем, что действительно ни разу не доставал их из этого ящика все полтора года.

Хреновый у меня повод для гордости, на самом-то деле.

Сам одеваю кольцо себе на безымянный палец. Оно неширокое, белого золота с мелкими сапфирами по торцу. Я вообще-то не люблю, когда мужчины носят украшения, но мне идет.

Кидаю взгляд на второе кольцо, которое остается в коробке, и на меня снова накатывает злость. Я сдергиваю кольцо с пальца так резко, что срываю кожу с сустава, и судорожно заталкиваю украшение назад в футляр. Больше всего мне хочется швырнуть куда-нибудь эти проклятые обручальные кольца, но у меня все же хватает выдержки, чтобы кинуть футляр назад в ящик и изо всех сил захлопнуть его.

Я определенно не собираюсь открывать его еще года полтора, как минимум. Лучше бы и вообще никогда. При этом я не обманываю себя – в следующие полтора года, я, конечно, тоже не сдам их в магазин.

У меня есть еще три минуты, чтобы немного успокоиться перед тем, как позвонить Гасу.

Я слышал много историй о сложностях при общении с детьми. В моем случае… ну я могу рассказать еще одну историю. Например, если ты не живешь с матерью своего ребенка – тебе трудно видеться с ним чаще, чем на уикенд. Если вы живете в разных странах – тебе трудно встречаться с ним чаще двух-трех раз в год. А если вы живете на разных континентах и разница во времени восьмичасовая – тебе даже позвонить-то ему становится трудно.

Если мне скажут, что эти сложности недостаточно, мать их, духовны, то, на мой взгляд, проще от этого ни хрена не становится.