Понятие любви в латинской патристике IV-V вв.

Кроме земной и небесной любви Августин использует и понятия «amor» и «dilectio», которые, на наш взгляд, не являются настолько значимыми для Августина, по сравнению с первыми двумя. Как замечает О. Одонован, термины «caritas» и «dilectio» являются более подходящими, чем слово «amor» для обозначения любви, направленной на достойный объект или ценность, любви которая утверждается и совершенствуется вечно[260].

Сконцентрировав внимание читателя на оппозиции любви «caritas-cupiditas». Блаж. Августин предостерегает не только христиан, но и всех людей в следующих словах: «Люби, но будь осторожным в выборе того, кого любишь. Небесная любовь (caritas) говорит: люби Бога и люби ближнего; земная любовь (cupiditas) говорит: люби мир и люби этот век (saeculum)»[261]

В чем общий корень этих двух противоположных по характеру и «вектору» направленности видов любви? Как каритас (caritas), так и купидитас (cupiditas) имеют общее основание – страстное желание, которое называется Августином «appetitus». Любовь вообще понимается Августином как страстное желание (appetitus). Термин «appetitus», понимаемый в терминах античной традиции, идущей от Платона и Аристотеля, выступает корнем и каритас (caritas), и купидитас (cupiditas). Они разграничиваются по объектам их направленности, но они не дифференцируют разные виды эмоциональных состояний: «только о временной (temporalis) жизни заботятся любящие, тогда как мы должны заботиться о вечной (aeternam) жизни, любовь (amorem) к которой христиане исповедуют».[262]

Желание (appetitus) выступает «медиатором» в субъект-субъектных отношениях, и оно ликвидирует дистанцию между двумя любящими субъектами через трансформацию одного субъекта-инициатора в любящего, а второго субъекта – в любимого. Эта идея характерна для свт. Григория Нисского и других каппадокийцев, говорящих о любви между любящим и любимым, как двух независимых личностях, добровольно выбравших любовь по отношению друг к другу. Любящий по Августину никогда не изолируется от того, кого он любит. Он всецело принадлежит ему. «Любовь исключает образ жизни, который связывает или стремится связать друг с другом две вещи, называемые любящим и любимым? И это часто бывает в случае внешней и плотской любви (cupiditas)»[263].

Таким образом, пребывающие в любви как каритас (caritas) или любви как купидитас (cupiditas) человеческие личности сделали выбор о месте своего бытия: хочет ли личность принадлежать земному миру или миру небесному. Поскольку человек не самодостаточен, он всегда стремится к чему-то «вне-его-положенному». Вопрос, который состоит в том, кто он есть, может быть решен выбором объекта его устремления и не может быть решен, как полагали стоики, подавлением источника этого желания. «Каждый является тем, какова есть его любовь»[264]. Это положение Августина можно перефразировать в таких словах: скажи мне, какова твоя любовь, и я скажу тебе, кто ты. Строго выражаясь, тот, кто не любит и не желает вовсе, есть никто и ничто.