Понятие любви в латинской патристике IV-V вв.

Таким образом, находящийся в любви как купидитас (cupiditas), которая находится в антагонизме с любовью как каритас (caritas), человек хочет обладать миром, а не самим собой. В обладании миром человек, не являющийся частью мира, духовно не принадлежащий миру, жаждет стать неотъемлемой частью его, приобщиться мирского, что приводит не просто к нарушению целостности, а к раздроблению человеческого естества. В результате человек отчуждается от Абсолютной Любви и полноты бытия. Если любовь как купидитас (cupiditas) приводит человека к фундаментальному изоляционизму, к онтологической отчужденности от источника любви и счастья, и, следовательно, от самого себя, то каритативная любовь (caritas), наоборот, приводит человека к этому источнику и возвращает его к самому себе. По мнению Августина, если любовью как каритас (caritas) человек так любит Бога, что ненавидит самого себя, но в этой ненависти находит себя нового и преображенного; то любовью как купидитас (cupiditas) человек так любит себя, превращает свою самость в цель всех своих устремлений, что ненавидит Бога любви. Человек, пребывающий в любви как купидитас (cupiditas), превращает вещи, находящиеся вне человека, в ту область бытия, в которой человек испытывает такое экзистенциальное самоощущение, как будто он существует в высшем добре, хотя на самом деле пребывает в иллюзии добра, в «матрице реальности», созданной любовью как купидитас (cupiditas). Она делает человека настолько зависимым от вещей, что они получают контроль над человеческими желаниями и стремлениями. Человек теряет контроль над вещами, которые он может потерять против своей воли. В действительности, происходит переход от действительной свободы от вещей к полной зависимости от них. Встав на пути любви как купидитас (cupiditas), человек свою свободу достичь полноты своего бытия, заключает в оковы внешнего мира, делает себя его рабом. Таким образом, он уже не способен преодолеть непреодолимый разрыв, пропасть между Богом и самим собой. В этой пропасти сейчас находится «град земной», поскольку основан на эгоизме и себялюбии. Разрыв между Богом и человеком преодолевается лишь любовью как каритас (caritas), на которой и основан «град Божий». «Град земной» основан «на любви к себе, доведенной до презрения к Богу», «град Божий» – «на любви к Богу, доведенной до презрения к себе»[269]. Эта знаменитая фраза Августина выводит нас на другую проблему августиновского богословия: проблему соотношения свободы и каритативной любви.

§ 3. Каритативная любовь versus свобода желания

В труде «О свободе воли» Августин развивает учение о свободе человеческого выбора. Он противопоставляет любовь как купидитас (cupiditas) не каритативной любви (caritas), а свободу (libero) желания. Под свободой желания он понимает волевой аспект человеческой любви. Он рассматривает любовь как купидитас (cupiditas) как силу, антагонистически настроенную против «доброй воли» пребывания в свободе[270]. В процессе усиления привязанности к «вне-положенным» вещам, человеческая порабощенность становится явной благодаря страху потерять то, что находится в его власти. Антагонизм небесной и земной любви проявляется в том, что тогда, как истинная любовь освобождает от страха, «совершенная любовь изгоняет страх» (1Иоан.4:18), «желание земной любви производит страх»[271]. Небесная же любовь делает возникновение чувства страха невозможным. Так пишет о себе Августин: «не могу я бояться того, что люблю, хотя этого не достиг»[272]. Совершенная любовь еще не означает совершенного обладания нетленным, но означает совершенное избавление от животного страха, что, однако, не означает, что человек утрачивает страх Божий. Условием достижения совершенства является умеренность и духовно-нравственная чистота. Совершенная любовь в единстве с сильной верой и твердой надеждой прокладывает путь, идя по которому человек постепенно начинает жить жизнью богочеловеческой, блаженной.