Понтийское царство

А. И. Немировский, возражая С. Я. Лурье, отмечал, что в декрете под местоимением αύτός подразумевается не только Диофант, но и сам Митридат Евпатор, пославший стратега в Таврику. Из трех случаев употребления данного местоимения в мотивировочной части декрета (не считая стк. 34-35) дважды имеется в виду Митридат Евпатор и лишь один раз Диофант. Что касается стк. 34-35, то в данном контексте Немировский понимает αύτόν в первом случае как "воспитавшего его", т. е. Митридата Евпатора, а во втором αύτώι как "а против него, т. е. Диофанта, составили заговор". Таким образом, получилось, что понтийский царь Митридат Евпатор воспитывался при дворе Перисада V. Обосновывая этот вывод, исследователь считает, что это было возможно только в период семилетнего изгнания молодого монарха из родового царства[40].

Означенный вывод, однако, не учитывает верного текстологического наблюдения Лурье и Казакевич, что под αυτόν в стк. 34 и αύτώι в стк. 35 подразумевается одно и то же лицо. От того, какое это лицо, зависит правильное понимание перехода Боспора под власть Понта.

Одним из главных аргументов Немировского в пользу предложенного им толкования αυτόν в стк. 34 является контекст предыдущей фразы (ст. 32-33), в которой говорилось об устройстве дел на Боспоре Диофантом "прекрасно и полезно для царя Митридата Евпатора", поэтому местоимение "его" в следующей фразе (стк. 34), естественно, относится к человеку, на которого падает логическое ударение всего контекста пассажа о развитии событий на Боспоре после окончательного разгрома скифов. Развивая аргументацию Немировского, следует отметить, что Диофант как гражданин Синопы не мог воспитываться при дворе Перисада V по той причине, что был не царского рода - обстоятельство, отмеченное еще В. Ф. Гайдукевичем в споре с оппонентами С. А. Жебелёва[41]. В эллинистическую эпоху отдавать детей знатных фамилий на воспитание в другие царские дома было делом обычным, особенно в греко-иранских династических фамилиях. В Понтийском царстве был даже институт совоспитанников (οί σύντροφοι), когда выходцы из аристократических семей воспитывались, т. е. обучались наукам и военному делу, вместе с наследником престола[42]. Если бы Диофант воспитывался при дворе Спартокидов, то он должен был непременно быть таким совоспитанником, т. е. сотоварищем наследника трона. А поскольку у последнего Перисада такового не было, то и Диофант не мог воспитываться при царском дворе, ибо по положению был рангом ниже и его не могли там принять как царственную особу. В тексте декрета употребляется причастие аориста от глагола έκτρέφω: "растить, вскармливать, воспитывать потомка" (для себя), что применительно к свободному человеку, имеет прежде всего, значение "вскармливание отцами своих детей или вскармливание приемными отцами своих воспитанников". Этот глагол иногда встречается в источниках с дополнением слова υιός, т. е. "сын", либо подразумевает его, ибо имеет оттенок усыновления[43]. Если бы τόν έκύρέψαντα αύτόν относилось к Диофанту, мы вправе были бы думать, что усыновил его Перисад V, а этого быть не могло, поскольку не соответствовало практике усыновления монархами других особ. Это могло случиться только в том случае, если бы понтийский полководец был царского рода. Даже если допустить исключение, то Диофант все равно должен был быть "совоспитанником" и в надписи употреблялся бы глагол συντρεφω, а не εκτρέφω. А поскольку в тексте стоит последний и Диофант совоспитанником быть не мог, то к нему не может относиться и причастие.