Понтийское царство

Действительно, в истории Понтийского царства имеется ряд примеров воспитания будущих монархов при дворах эллинистических царей и римских императоров. Например, уже Митридат I Ктист воспитывался при дворе Антигона Одноглазого и был сотоварищем его сына Деметрия Полиоркета, после чего стал царем Понта. Дети фракийского династа Котиса III и Антонии Трифены, дочери Полемона I, воспитывались при дворе императора Тиберия и являлись совоспитанниками Калигулы, после чего получили в управления Фракию, Понт (Полемон II) и Малую Армению (Котис). Митридат V Эвергет как "сын" пафлагонского царя Пилемена II получил власть в Пафлагонии (см. выше). Во всех этих случаях только Митридат V был усыновлен Пилеменом II и благодаря этому присоединил Пафлагонию. Племянник Антиоха III, сын его сестры Лаодики и какого-то близкого родственника понтийско-каппадокийских царей, также Митридат, был усыновлен последним, а впоследствии объявлен царем Малой Армении. Это стало причиной передачи Митридату Евпатору власти над этой страной Антипатром, сыном Сисина, также очевидно, усыновившим молодого понтийского царя, своего родственника (см. ниже). Всё это показывает, что для получения власти над какой-либо территорией с целью последующего ее включения в собственное царство понтийскис монархи использовали институт усыновления и получали, таким образом, право наследственного владения. Поскольку ни к Савмаку ни к Диофанту причастие τον έκθρέψαντα αυτόν относиться не может, то оно, надо думать, относится к Митридату VI Евпатору.

Используя наследственное право в царском доме Спартокидов, согласно которому власть обыкновенно переходила от отца к старшему сыну, подчас через соправительство, Перисад V, будучи бездетным, мог провозгласить Евпатора своим сыном и наследником трона, как это было ранее в Пафлагонии и, вероятно, в Малой Армении. На это косвенно намекает Помпей Трог (Юстин), сообщающий, будто Митридат Евпатор гордился тем, что он единственный из всех царей владеет не только отцовским царством, но и чужеземными, приобретенными благодаря его широкой щедрости путем наследования, а именно: колхами, Пафлагонией, Боспором (Justin. XXXVIII. 7.10). В пользу этого же свидетельствует то, что в полученных по наследству царствах Малой Армении, Колхиде и Боспоре правили сыновья понтийского царя, иными словами, они выступали там как соправители отца при сохранении верховной власти за Митридатом Евпатором. Тем самым подчеркивалось не столько уважение к династическим традициям царств, вошедших в состав Понта, сколько законность наследственной власти понтийских династов.

Мы не знаем, в каких родственных отношениях состояли боспорские цари с наследниками Отанидов и Ахеменидов, однако получающая все большее распространение точка зрения об иранских корнях Спартокидов делает такое предположение вероятным. Не исключено, что Митридат Евпатор в годы изгнаний действительно какое-то время находился при Перисаде V, косвенным свидетельством чего может быть обнаружение на Боспоре анонимных монет Понта, битых в годы его семилетнего отсутствия[44]. Однако, скорее всего, именно Диофанту было поручено дипломатическим путем договориться о передаче власти над Боспором через усыновление Перисадом Митридата или соправительство по праву достигнутого таким путем родства. На это указывают туманные ссылки декрета, что в первое посещение Пантикапея стратег совершил там много важных подвигов, а во время второго пребывания устроил дела прекрасно и полезно для Митридата. Очевидно, уже в первый приезд было принято решение об усыновлении понтийского царя, что поставило под угрозу интересы сарматов на Боспоре и вовлекло их в войну с Диофантом, а во второй приезд достигнута договоренность об окончательном переходе царства иод юрисдикцию Понта.