Попаданка на факультете пророчеств

Я повторяла это про себя снова и снова, даже когда вошла в холл старого корпуса академии, в огромном зале которого уже начался бал. Темноту за решетчатыми окнами-бойницами разбавлял мягкий свет магических фонарей, отражающийся в зеркале луж. В самом же замке зажгли все канделябры, лампы и люстры, и пламя свечей в хрустальных рожках плясало настоящим волшебством. Камины жарко трещали дровами, и мне стало душно. Посторонившись и пропустив вперед шумную стайку студентов, я расстегнула меховую накидку и оглянулась по сторонам, выискивая в толпе, спешащей в бальный зал, знакомые лица. Моего плеча со спины кто-то коснулся, и я, взвинченная до ужаса, едва не подпрыгнула на месте с громким ругательством. Бранные слова, конечно, пришлось проглотить, но грозно сверкнуть глазами мне никто не мог запретить. Я чуть смягчилась, когда встретилась взглядом с улыбающейся Элизабет. Позади нее стоял Эванс, в его руках лежали два пальто.

— Дорогая! — радостно воскликнула Элизабет, обнимая меня. — А мы как раз говорили о вас!

— Правда? — вяло спросила я.

— Конечно! Кристен заверил меня, что с вашей совой все в порядке. Я так переживала…

— Мисс Бартон, позвольте вашу накидку, — Эванс протянул свободную руку. — Я как раз иду в гардеробную. Не хотелось бы, чтобы верхняя одежда помешала танцам, — он слегка подмигнул и заговорщицким шепотом добавил: — Моя невеста невероятно эмоциональная. Разве это не мило?

Вопрос был задан с тем самым едва уловимым светским кокетством, которое было распространено в высшем свете среди женщин и мужчин в равной степени. Я молча отдала накидку и понимающе улыбнулась, благо вопрос не требовал ответа.

По правде говоря, что-то подсказывало, что Элизабет не так уж эмоциональна, как хочет казаться. Впрочем, многие девушки прибегают к уловкам, чтобы выглядеть в глазах жениха эффектно и привлекательно. Кто я такая, чтобы осуждать это?

Элизабет ухватила меня за руку поверх светлых тонких перчаток и повела в сторону распахнутых дверей в сверкающий паркетом зал. Толпа, бурлящая по обе стороны от нас, заставляла чувствовать себя частью чего-то важного. Волнение, трепет, витающий в воздухе флирт и запах живых цветов, расставленных в большие фарфоровые вазы по углам комнаты, рождали в душе предвкушение праздника.

Интересно, можно ли считать похороны праздником?

Тьфу, Лия! Типун тебе на язык!

Мой взгляд метнулся к зеркалу, напротив которого мы оказались. Отражение продемонстрировало мне хрупкую красивую девушку в ярко-лиловом платье с неглубоким декольте, оттененным блеском ожерелья с россыпью аметистов. Ее черные волосы были забраны наверх и падали на одно плечо, украшенные золотой нитью.

Да, Элизабет действительно была прекрасна. Неудивительно, что Эванс собрался жениться на ней, несмотря на некоторую разницу в социальном положении.

Я оборвала себя, поймав на мысли, что рассуждаю в точности как Амелия.

Рука взметнулась вверх и поправила небольшую серебряную диадему на рыжих волосах, завитых крупными локонами. Она мне казалась претенциозной, но, как ни странно, удивительно шла к изумрудному шелковому платью.

— Дорогая, я хотела с вами поговорить… — осторожно начала Элизабет, и я мысленно закатила глаза. И эта туда же? — Вам не кажется, что слова моей бабушки о белой смерти… Что они относились к вашей сове? — поколебавшись, закончила она.

Я наступила кому-то на ногу, коротко извинилась и только после этого уклончиво ответила:

— Возможно, но я не думала об этом.

— Но ведь речь идет о вашей жизни! — возмутилась Элизабет, повысив голос.

В нашу сторону обернулись, и мы с Элизабет, не сговариваясь, взмахнули веерами, отгораживаясь от толпы. Ярко-зеленые перья на костяной ручке, взметающиеся влево и вправо, хорошо освежали. В замке, обычно холодном и мрачном, сегодня было непривычно жарко и шумно.

— Вы правы, — не желая спорить, негромко согласилась я, пряча лицо за веером.

— Я очень переживаю за вас, — призналась Элизабет. — Сначала отравили вашу сову, затем выкрали редкий антидот, а теперь вот этот бал…

— Букля жива, — напомнила я и только потом расслышала последние слова своей спутницы. — При чем здесь бал? — с напряжением спросила я.

— Знаете, я просто подумала… — Элизабет снова сделала паузу, но скорее из-за того, что мы оказались у дверей, ведущих в зал, чем из-за волнения. — Бабушка говорила о смерти в бокале. Где, как не на таком мероприятии, этому случиться?

По спине побежали мурашки. Я вскинула глаза на Элизабет, не ожидая от нее такой проницательности, но та уже с улыбкой махала кому-то рукой.

— Дорогая, простите, я вынуждена вас оставить, — быстро проговорила она. — Мы обязательно договорим позже.

— Конечно, — вежливо согласилась я, правда ей в спину.

Элизабет шустро и ловко пробиралась среди гостей к своей цели. К кому именно она так устремилась, я не разглядела, но это было неважно.