Попакратия

«Цок-цок-цок» – пели в долине пулеметы армии Малышатии, беспощадные, слепые и глупые, как утренний дождь. Тяжелее всего приходилось группе капитана Сашки Ладо. Запланированный танковый прорыв, который должен был нехило помочь, провалился. Вдоль дорог на Филармонию, Гаражи и Киоск все еще стояла оборона противника. При пересечении южных параллелей четверых малышей устранили медвежьими капканами. Они ныли, не желая погибать такой малогеройской серой смертью.

– Воздушная тревога! Всем приготовиться к бомбежке!

Мальчишки принялись накрывать схроны листами ДСП.

– Летят! Летят!

В небе показались три самолета, они неслись стройной линией. Капитан Саня казался спокойным, он жевал травину:

– Будут бомбить. Точно будут.

Самолеты со свистом пролетали мимо, выбрасывая черные мешки. Одни мешки падали острым концом вниз, как будто бы даже направленно, в других мешках можно было различить человеческие очертания, быстрые, отчаянные махи руками и ногами.

– По стратегическим бьют! Точно знают куда. Стукач у нас в лагере, говорил же Томе… Стукач.

Один из мешков с громким шлепком плюхнулся Трехлитровой Башке под ноги. Башка бросил на него быстрый взгляд. На земле, раздавленный высотой, лежал русый человек в черном кафтане, с окладистой кудрявой бородой. Человек стонал и хрипел, у него было такое чистое и одухотворенное лицо, что Башка мгновенно проникся к нему дружбой и нежной грустью.

– Вы как? Ушиблись?

Человек тяжело вздохнул, и одновременно с воздухом жизнь покинула его. Голова свободно скатилась на правое плечо и покатилась бы дальше по склону, не будь так крепко любима шеей. И аминь. Пророк сердца. Свободная касса.

– Отошел, бедняга, – появился за спиной Башки Абрикосовое Мыло. – Раньше у них были только полицейские. Тоже суровые люди, много наших полегло. Но они тяжелые, неповоротливые, бегать не могли. Пистолеты все время теряют. Это дорого. Теперь эти сволочи добрались до теплорода, получили доступ к самолетам и придумали оружие пострашнее. Видишь, теперь бомбардируют нас монахами.

– Какими монахами? Почему монахами? – не понял Башка.

– Обыкновенными.

– Зачем?

– Потому что дешево. Монахов много, и они бесплатные. На прошлой неделе выбросили на лагерь сорок человек. Повредили крышу, передавили нам малышат. Один монах попал в полевую кухню и лишил нас ужина. Ужасное оружие.

– А как же они… камикадзе?

– Да не, вроде отлавливают где-то. Хотя кто ж его знает. Вроде не связанные летят. Может, и впрямь камикадзе, – перекрестился Абрикосовое Мыло.

Буквально в следующее мгновение с неба грохнулся еще один человек, но уже в штатском. Он упал на спину, на гладкую, недавно положенную плитку. Пытаясь сгруппироваться в последнее мгновение, его тельце скукожилось и, достигнув твердой поверхности тротуара, не смогло защитить затылок от удара. Затылок хрустнул, как если бы он был фарфоровым, и от него откололась какая-то часть. Из трещины, стыдливо скрытой от глаз окружающих, набирая скорость течения, вылилось литра полтора горячего кофе. От кофе шел пар, и пока он продолжался, можно было решить, что человек являлся всего лишь манекеном, заполненным кофе. Кепи, которое он носил на голове, отлетело в сторону ливневки. Вслед за кофе из трещины посыпались наружу понятия и слова, все, чем была наполнена его голова. От интенсивности высыпающегося материала трещина быстро увеличивалась в размере, а лицо расплывалось по плоскости дорожного покрытия. Из головы посыпались конгрессы, воркшопы, слеты, забеги, капустники, вываливались турниры, марафоны, полетели фестивали и кооперативы, съезды, форумы, ипотеки, высвобождались бизнес-завтраки, интенсивы, курсы, праздники, клубы, семинары и вебинары – все, что так долго томилось в заключении, за стальными прутьями его черепной коробки. Они валились на асфальт и превращались в пар, как если бы это был кипяток.

– Так, друзья! Вот тут, на этом самом месте, начинается младо-анархизьма.

Абрикосовое Мыло, Башка и два бойких малыша, Витя Кровушкин и мсье Жопэн, стояли напротив огромного продуктового вундермаркета.

– Теперь заходим внутрь и действуем быстро.

Они миновали автоматические ворота, которые давно сломались и все время стояли отворенными, и оказались внутри. Абрикосовое Мыло уверенно шагал в отдел, который его интересовал. Малыши стройной линией следовали за ним.

На полках размещалось множество картонных коробок с порошковым молоком, а еще с соками разных сортов, марок и видов. Колбасы не было – она вся находилась в телевизоре.

– Смотрите и запоминайте. Основа основ. Художественно-политическая диверсия.

Абрикосовое Мыло обвел рукой полку на уровне своей груди. Полку, заставленную коробками с томатным соком. На двадцати одинаковых коробках безымянный художник изобразил счастливого, хохочущего, лоснящегося здоровьем малыша. Такого чистого малыша нельзя было найти в настоящем детском мире.

– У, падла, папенькин сынуля. Смотреть сюда! – Абрикосовое Мыло вынул из кармана шило с деревянной рукоятью.