Попытка контакта

– Значит, над её решением надо начать думать прямо сейчас.

Сарат проникся. Появление настоящего негатора в Маэре открывало возможности. Всё же высокопочтенный был настоящим учёным.

Артполигон был устроен достаточно далеко от порта, чтобы не привлекать особого внимания (хотя взрывы не предполагались), как раз на том же мысе, где был портал.

Взяткой послужил кулёчек сдобного печенья, которое местный татарин выпекал по турецкому рецепту. За это подношение дракон выкопал отменную землянку, края которой он аккуратно выровнял под перекрытия. Брёвна доставили с флотских складов, а в сборке участвовала команда «Морского дракона». Укрытие было готово через два неполных дня. Ещё день ушёл на то, чтобы снять с корабля и доставить гранатомёт – без щита, само собой.

Испытания ещё не начались, а неожиданность в лице хорунжего Неболтая уже возникла. Этот достойный казак с непонятной, почти что пугающей настойчивостью напрашивался на испытания гранатомёта.

Князь Мешков на правах друга попытался прояснить ситуацию:

– Тихон, ты уж прости: не верю я, что просто хочешь полюбоваться. У тебя есть резоны. Не могут не быть. Изложи, сделай милость.

К удивлению всех присутствовавших, пластун отвечал без колебаний:

– Изложу, Михайло, мне скрывать нечего. Вот я тут поговорил, – по какой-то личной причине хорунжий проявил деликатность и не уточнил, с кем говорил, – и оказалось, что пока что гранатомёт этот хоть и могуч, но не всегда бьёт, как надо. Так?

– Э-кхм…

– Рассуждаю я так. Англичане, французы и турки наверняка попробуют высадку на землю. По уму это должен быть Крым. Что скажешь?

Лейтенант чуть скосоротился от словосочетания «высадка на землю», но отвечал вежливо:

– Ничего не скажу, может быть Крым, твоя правда.

– Значит, сухопутным понадобится артиллерия помощнее. И я, стал быть, должен быть в понятии: чего сейчас этот гранатомёт может и чего он сможет потом, в перспективе. – Казак с нескрываемой гордостью ввернул учёное словцо.

Неболтай скромно умолчал о том, что именно он убедил своё начальство в нужности этих сведений, козырнув при этом собственными связями среди флотских. Немалую роль в дипломатическом багаже казака сыграли пистоли и винтовки, поставку которых для казацкой старшины[17] обеспечил именно хорунжий.

И вот наступил тот самый день. Бывший унтер-офицер достал и надел бережно хранимую форму. Испытателя, разумеется, допустили внутрь землянки. Синяков придирчиво оглядел убежище. Слов нет, крыша выглядела прочно. Сквозь предусмотрительно оставленную дырочку разглядеть что-либо было непросто. Собственно, ничего в ней и не проглядывалось, кроме кружочка синего крымского неба. Ещё Синяков подумал, что в землянке сидеть будет нелегко – до полудня оставалось часа два, а внутри уже чувствовалась жара.

– Вылезай, братец, – скомандовал лейтенант Семаков, – и становись вот сюда. Смотри пристально, но отсюда никуда не ходи.

Унтер встал, где велели, мысленно чуть удивившись странному составу зрителей. Ну, в четырёх кабельтовых располагалось орудие с прислугой – это понятно. Один офицер для командования, один комендор да ещё двое подносчиков. Лейтенант, само собой. Та самая женщина-доктор, что обещалась быть, – тоже ожидаемо. Несколько менее понятны были трое в каких-то не вполне русских нарядах. Первый из незнакомцев смахивал повадками на армейского офицера. Второй явно был моряком. К первому обращались по имени-отчеству, второго звали капитан Риммер. Третий же, рыжий молодой барин в партикулярном платье, выглядел ещё более чужеродно. А рядом с этими троими красовался казачий чин при шашке и пистоле. Уж он-то к флоту никакого отношения иметь не мог.

Впрочем, удивляться было некогда. Последовала непонятная возня возле орудия, потом выкрик: «Вот она!» – и тут участник боя при Синопе увидел болванку, падавшую с высоты сажен двадцати. Удар её о крышу убежища сопроводился глухим звуком «дах!». Брёвна чуть спружинили, граната слегка подскочила и скатилась на землю рядом с землянкой.

Слышались обрывки разговора:

– …Нацелено отменно…

– …Патрушев дело знает…

– …Гранату можно ещё раз использовать…

Синяков даже не заметил, как рядом с ним появился господин лейтенант.

– Ну, что скажешь, братец?

– Осмелюсь доложить, ваше благородие, крышу не пробило. Да и не могло пробить: падала она боком. А ещё заметил я красный огонёк на конце гранаты.

Ответ офицера был совершенно неожиданным:

– Держи, Никитич. Заслужил.

В ладонь правой руки унтера ткнулась явно дорогая тетрадь в кожаном переплёте и из хорошей белой бумаги.

– Всё увидел, как надо. Сюда будешь записывать. Это была граната под нумером первым. Молодец, что углядел огонёк. – На самом деле это предполагалось, но Семаков решил не поскупиться на похвалу. – Не забудь это записать.

Унтер оценил обращение по отчеству: такое заслужить было совсем не просто.

Среди галдежа почти незамеченными прошли слова хорунжего Неболтая:

– Чего мне не понравилось: падала граната боком…