Попытка побега

  Итого положение безрадостное - жалкие ошметки армии представляют из себя лазарет, а между тем они не могут позволить себе ни дня передышки - нужно немедленно, желательно прямо сейчас, переходить в наступление. Отстояв замок, он по сути ничего не приобрел, а как бы даже не наоборот. Обороной нельзя победить в войне. Необходимо атаковать. Ударить в ответ, разбить остатки вражеских войск, отобрать их замки и земли. Лишить солдат и ресурсов. Только это сможет остановить врагов - здесь, в этом искусственном мире, нельзя никого запугать, убедить, договориться - сюда приходят ради побед. И уходят после поражений. И вот тут есть одна тонкость - ему, барону Реджинальду, некуда уходить.

  Люди небоеспособны - и поэтому на острие удара придется встать демонам. Их невероятная выносливость позволила им быстро оправиться от ран.

  Тут, конечно, свои нюансы - этому "союзнику" доверять нельзя, а сил, чтобы подкрепить его верность, совершенно недостаточно. На роль контролеров идеально подходили священники, но они заняты с раненными и крайне уязвимы в ближнем бою. Куда не кинь, всюду... Не складывается паззл, уж слишком мало деталек на руках. Что ж, попробуем добыть хотя бы еще одну.

  ***

  Темный, мрачный коридор темницы навевал уныние. Спускаясь по узкой винтовой лестнице, барон растревожил не до конца зажившую ногу и сильно хромал. Около двери крайней камеры стоял на посту одинокий ополченец - за дефицитом людей никого более боеспособного не нашлось.

  - Как он, не буянит? - спросил барон, опираясь на стену и давая отдых ноге.

  - Не, ваша милость, тихо сидит. Даже не шевелится.

  - Открывай. Пойду поговорю с нашим гостем.

  Ополченец засуетился, звеня ключами, отпер тяжелую стальную дверь и потянул ее в сторону. Свет факела проник в камеру, отразившись в ярких голубых глазах ее обитателя.

  Лишенный своих тяжелых латных доспехов и монструозной булавы, паладин уже не выглядел ходячим танком. Конечно, с крестьянином его не спутаешь - могучие мышцы, породистое лицо, выправка, сила духа - даже будучи пленником, воин оставался воином.

  Когда у вконец вымотанного, едва остающегося в сознании барона спросили, что делать с пленным, он не сразу понял, о чем речь. Решив отложить решение на потом, приказал засунуть живучего вражину в темницу.

  Навернувшись со стены и переломав себе все что можно и нельзя, упорный паладин оставался в сознании и до конца пытался сопротивляться. Вязавшие его солдаты изрядно вымотались и отхватили тумаков. Впрочем, в долгу они не остались, и выцарапанный наконец из своего панциря паладин был доставлен в камеру в совершенно отбитом состоянии.

  Тем удивительнее то, что он уже практически здоров - сколько же выносливости у этого быка!

  - Приветствую, сэр. Хотел было сказать "добрый день", но вы, наверное, со мной не согласитесь? - барон так и не придумал, чем можно привлечь пленника на свою сторону, и положился на импровизацию.

  - Пожалуй, что так. - пленник криво улыбнулся углом рта. - Я плохо запомнил окончание боя, но видимо, он сложился не в нашу пользу.

  - Верно. Вы проиграли. И теперь у вас есть выбор - остаться здесь, дожидаясь чуда... Или...

  - Или?

  - Хорошенько подумать. И понять, что вы оказались не на той стороне.

  Услышанное оказалось для паладина сюрпризом. Он несколько секунд всматривался в лицо собеседника, ища там насмешку, а потом медленно заговорил.

  - То есть вы предлагаете мне предательство? Мне - паладину, воину церкви? Вы в своем уме?

  - Вот по поводу ума я бы на вашем месте молчал. Я бы еще понял, окажись на вашем нагруднике белое солнце. Но вы пришли не карать еретиков - хотя тут тоже есть с чем поспорить - вы пришли грабить. Да, да, просто и незамысловато. Не знаю, что вам рассказали ваши командиры, но война началась с вероломного нападения на кастеляна крепости и прелата местной церкви. Тогда они получили достойный отпор - но вернулись с подкреплениями, чтобы довести дело до конца.

  - Вы лжете. - Лицо пленника не дрогнуло. Он с презрением смотрел на барона. - Вы лжете, и лжете грубо и неумело. Мой лорд - паладин, воин света. Он не мог запятнать руки предательством. Это совершенно, абсолютно невозможно.

  Барон вздохнул, с сожалением покачал головой.

  - Вот за это я не люблю фанатиков. Вы создали у себя в голове идеальный мир, и упорно отрицаете все факты, которые в эту лубочную картинку не вписываются. "Верую, ибо абсурдно", да?

  А знаете что, я прикажу вас выпустить. Вас проведут по крепости, вы поговорите с людьми - ополченцами, священниками, рыцарями. Вы посмотрите на то, что натворили мечи ваших братьев. И тогда мы поговорим с вами снова. Я надеюсь, в вас осталось достаточно здравого смысла, чтобы преодолеть слепящий свет фанатизма.

  Паладин промолчал. На его губах стыла презрительная усмешка. Но где-то в глубине его глаз на долю секунды мелькнула тень сомнения.

  ***

  Хромая и раздраженно морщась, барон выбрался во двор. Здесь ничего не изменилось - немногочисленные счастливчики, вышедшие из бойни с минимумом повреждений, слонялись пришибленными тенями, будто до сих пор не в силах поверить в свое счастье.