Пора меж волка и собаки

Еще никто ничего не успел понять, как к Собакиной башне подошли подводы числом боле трех сотен. Споро на них сгрузили казну царскую и в окружении черных кафтанов вывезли в Коломенское, под прикрытие ногайских орд и стрелецких полков.

Вскорости туда приехал и царь с царицей, а затем и двор царский из новых служилых людей.

Все предусмотрел царь. Охрану, возы, дороги…все, окромя Божьей воли. Ярило выкатился на небо весело, ударил лучами яро, дороги потекли, расквасились, несмотря на середину зимы, Ногайскую пойму от теремного дворца отделила широкая полынья, оставив конную орду на той стороне. Сани, груженые добром, провалились в рыхлый снег, даже не снег, а грязную мокрую кашу и встали. Иван остался в Коломенском, в окружении, без малого, трех сотен псарей из лутчей тысячи, и малого количества сенных девок царицы. Приходи. Бери. Бояре проморгали. Духу не хватило.

Простояв две недели в ожидании, посмотрев, как кучкуются изменные бояре и удельные князья, как зреет бунт в посадских слободах, как змеей ползет шепоток по Торгу, по Китай-городу, о том что, мол, надо гнать царя в шею как в других землях сделали, Иван посуровел.

– Права была Малка, что выкормили змею на собственной груди, хорошо хоть ужалить не успела. И опять права Малка, что под рукой держали, из своих рук молоком поили, а то бы и не знали, где у ей голова, где хвост. Пора теперь и рубить гадину. Хорошо хоть псарей выпестовали, да выкормили. Успели, Гляди-ка, успели. А те гады в своей сваре, да в гордыне и не заметили, как смерть их подросла. Из их же сынов и внуков смерть, – он тяжко вздохнул, вспомнил, как в Нави ему его долю показали, – Значит, Иван Грозный, хорошо хоть не Ужасный. Пусть так! Пора грозе над этим миром гнилым громыхнуть, Пора чистый воздух им в их болотный покой вдунуть. Раз гроза – так гроза и с громом и с молнией. По-другому не бывает, – он задорно свистнул в два пальца, как его в детстве учила мать. В горницу влетели Угрюмы, – Ну что дороги стали? Снег пошел? Пошел! Так седлать коней! Всем подъем! Едем в Слободу!!

Глава 6 Опричнина

Твое дело – хорошо исполнить возложенную на тебя роль; выбор же роли – дело другого

Эпиктет.

Сани, оставляя глубокие колеи в свежем снегу, потянулись в сторону Слободы. Размеренно, тихо, выстраиваясь в длинную серую змею, которая извивалась меж мачтовыми высокими соснами, выползала на белые заснеженные поля и опять ныряла в темную зелень сосновых боров и темных ельников. По бокам обоза, зарываясь в полях в снег по самое брюхо лошадей, неслись черные всадники с притороченными к седлу метлой и головой пса. Спереди обоза взрывая порошу, скакали закутанные по самые глаза в дорогие меха всадницы царицы. А сзади, прикрывая обоз от возможной погони, размеренно шли кони, закованных в брони рыцарей ливонцев, оставшихся при дворе государя.

Чуть проехали за Сергиеву Пустынь, как из-за пригорка, с пологого откоса, выкатились орды одетых в теплые тегиляи всадников, поднявших на копье прапор с распластанным лебедем.

– Не пужайся Иван, это мои сестры смиренницы, – успокоила царя Малка.

– Такие смиренницы покромсают в тюрю, и не успеешь глазом моргнуть, – кивая на кривые половецкие сабли, висящие на поясах, сказал царь.

– Опасно, ноне в лесу, девушкам гулять. Больно люду разбойного много, – потупив очи, отпарировала Малка, – Дозволь с обозом пойдут?

– Нехай идут.

Обозы подвернули южнее, отвалив с Ярославской дороги на Слободу. Тут к ним со стороны Киржача вывернули ногаи, сделавшие обманную петлю через Муравский шлях. Обоз пух и разрастался, принимая по дороге пристающих к нему вызванных со всей земли Руской выборников.

К середине зимы первые возы втянулись в Александрову Слободу. Со времени прошлого приезда царя ее было не узнать. За высоким тыном из вековых дубовых стволов, взметнулись шатры царского и царицынского теремов, коньки изб ближних бояр и челяди. Крытые дранкой крыши келий братии и сестер. Все было готово к приему гостей. Постарались от души мастера и ремесленники. Каждый воз встречали служки и споро разводили их по дворам, точно зная куда кого. Цареву казну деловито направили к новой Собакиной башне накатанной из тяжелых бревен, срубленных в лапу, с коваными дверями и узкими оконцами бойниц.

Все происходило сноровисто и умело. Знали толк настоятели Слободских монастырей, принимавшие государя у себя в дому, в том, как гостя принять и разместить.

С рассветом солнца, выкатившегося из-за вершин соседнего бора, Слобода зажила своей жизнью царского двора. Забегали приказчики, стольник, спальники, кравчие, конюшие и другая челядь. Черные братья и сестры, поскакав на коней, разбрелись по двенадцати окрестным монастырям, как и было договорено заранее. Ногайцы откочевали в сторону Киржача и разбили походные теплые юрты под прикрытием елового леса. Все пошло обыденным порядком хорошо отлаженной машины. Заскрипели перья дьяков при царевых Приказах.