Порабощенные. Сборник рассказов

А в ответ тишина. В гостиной младшенький натирал пыльные полки. Красное лицо намекало на недавние слезы. Подошла к нему и спросила, чего это он делает, а он молчит. Безмолвно трет, будто не услышал вопроса. Погладила его по головке лохматой, эйкнула раз-другой, но малыш не отзывается. Чувствую, разревется, если рот откроет. Еле держится. В поисках домработницы вышла на кухню, а там средняя дочка нагнулась над раковиной и губкой по тарелкам водит.

– Тебя кто заставил посуду мыть?

Глядит на меня с подростковым презрением. Переходный возраст, что поделать.

– Никто не заставлял. Кратия Сатраповна попросила помочь, она не управляется сама.

– Мне ты, значит, не помогаешь, когда я не управляюсь, – обиделась я в шутку. – А Кратии Сатраповне вот так сразу.

Я ей руку на плечо положила и улыбнулась игриво, а она цокает в ответ:

– Кратия Сатраповна старенькая и больная, а ты вроде в порядке еще.

Вроде в порядке.

– А папа где?

– На работе задерживается.

Как странно, впервые за двадцать лет такое. Может, любовницу нашел? Еще чего. Оставила дочку на кухне и отправилась в спальню. А на моей кровати лежит искомая бабулечка, упершись в потолок закрытыми глазами.

– Вы чего здесь?

Она соскочила солдатиком и принялась унижаться.

– Извините меня, – говорит. – Простите, ей-богу. Поплохело мне что-то, голова закружилась. Годы берут свое. Рухнула на кровать, чтоб голову об пол не расшибить.

– Да бросьте…

– Нельзя было так, понимаю. Нет у меня права такого: на хозяйской кровати разлеживаться. Простите меня, дорогая.

– Перестаньте…

– Весь день у меня голова кружится, вот даже детишек о помощи попросила. Вы уж не обижайтесь на меня, старая я и немощная. Не повторится больше такого.

Кое-как успокоила: и таблетку ей предложила, и воды, и полежать еще полчасика, а она все отказывается. Побежала убираться в итоге. Ну и бог с ней. Я открыла в спальне окна, спрятав ненавистный свет за плотными бордовыми шторами. Разделась догола и легла на нагретое место. Засыпающий взгляд, как терпеливый лев на охоте, следил за медленно текущей по руке каплей пота. Она начала путь на шее, спустилась по крутому плечу и старалась доползти до кисти.

Нужно будет позвонить утром в контору, сказать, чтобы поменяли работницу. А то помрет еще тут, не дай бог. Я лежала на том же самом месте, где только что скапливалась нафталиновая близость смерти. Странно чувствовать это тепло. Последнее, или предпоследнее тепло. Странно, неуютно, но притягательно.

Нащупала рукой пульт и включила первое попавшееся. Вросший в стену широкоугольный фулл-эйчди гипнотизер показывал черно-белого волосатого парня в фетровой шляпе и меховой шубе. Он ходил по лесу с индейцем, молчаливо поглядывая по сторонам, а на фоне невпопад бряцала гитарка. Глаза слипались. Ходили они по лесу, общались непонятно о чем. Когда индеец нарядил волосатого в клоунский наряд и уложил его в лодке, я уснула.

Проснулась посреди ночи от потных движений и громкого храпа. Интересно, давно он вернулся? Вышла на кухню, выпила стакан воды и нащупала в мужниных штанах сигареты. Все домашние спали, а я закурила в окно. Впервые за десять лет. Внизу светились реактивные фонари и голографические баннеры. Ночные гуляки как обычно бежали по лезвию, а я жадно затягивалась крепким табаком. Время тянуло меня по жизни как по желейному морю. Кажется, не только муж говорит со мной на чуждом вымершем языке, а все, кто существуют вокруг. Дети, коллеги, родственники, друзья. Кассиры, секретари, таксисты, уборщицы. Начальники, родители, чиновники, боги. Как будто меня забросили в чужую вселенную и стерли память. Внушили, что я живу тут с рождения. За окном летели торопливые мотоциклы, оставляя за собой розовые неоновые следы. Пепел растворялся в теплоте ночи. А мне не хватало деревенского жужжания комаров. Кажется, мои воспоминания тоже были фейковыми, навязанными кем-то свыше, как и жизнь вокруг, как семья, любовь и это самое, вечно ускользающее счастье. Реальность ведь должна быть четкой и понятной, да? А тут все плывет. Невнятно плывет и никак не сфокусируется.

Уснула только под утро, прячась от удушливого рассвета. Когда поняла, что проспала работу, помчалась как обезумевшая: превышала скорость и облетала сверху сонные пробки. Небесные гаишники остановили посреди облаков и лениво выписали штраф. Опоздала на полчаса. Роботы вызвали в свой кабинет и прилюдно отчитали, напомнив про понедельник. Про вчера почему-то не вспомнили. Насыпали горку дополнительных задач, а когда я покорно согласилась, попросили выйти на работу в воскресенье. Извините, дорогие, но в воскресенье никак – у нас долгожданный спектакль. Они бросили осуждающий взгляд, зафиксировали отказ и проводили работать.