Поражение Федры

Летучая мышь – создание ночи. Ночами я тенью, тихо и незаметно, скользила по дворцу. Слушала и смотрела, что происходит за дверями и окнами. Услышанное и увиденное приводило в отчаяние. Старики и юноши – все как один, независимо от положения – использовали женщин и издевались над ними, словно те лишь инструмент для их удовольствия. Так называемых «достойных» женщин во дворце нет. В отличие от других дворов, в афинском нет царицы со свитой, как нет и состоятельных жен советников царя. Женатые мужчины заботливо держали своих супруг дома, вдали и в безопасности, а также затем, чтобы те не знали, чем их мужья занимаются во дворце.

И в эту пропитанную ядом атмосферу попала Федра, подобно редчайшему цветку на бесплодной вершине горы. Я наблюдала за ней, любопытствуя, что она будет делать.

Мне даже показалось, что она выживет. Вечно занятый Тесей не обращал на нее никакого внимания. А ведь мы с ней оказались в одинаковом положении – не удержалась я от сравнения. Меня Тесей тоже не искал, хотя находил время для каждого подданного. И слава богам (если они есть), ведь найди он меня – убил бы.

* * *

Новость дошла до меня быстро. Из всех героев, объявлявшихся в Афинах, Геракла я хотела видеть меньше других, не считая Ясона, конечно.

Забавная штука: в Греции в слово «герой» вкладывается совершенно иное значение. Если ты спасешь тонущего ребенка, тебя назовут хорошим человеком, спасителем, тем, кого все хотят знать. Если же ты дитя бога, со здоровенными мускулами и коварным умом, совершающий подвиги не ради других, а ради себя, ты герой.

Разумеется, эта логика применима только к мужчинам. Женщина, произошедшая от богов, – всего лишь хорошая женщина либо колдунья. Что же нужно совершить, чтобы стать героиней?

Геракл – жалкое подобие мужчины: ни изощренности, ни мозгов. Непонятно, что общего может быть между ним и Тесеем, пока не осознаешь: друзьями они стали не из-за схожести черт, а потому что Тесей способен водить Геракла за нос, точно призового бычка, а тот слишком туп, чтобы видеть происходящее. Более того, Тесей использует репутацию буяна и воспетые смелые подвиги Геракла как удобное прикрытие для своих худших побуждений и планов. Тесей ни в чем не виноват, о нет, это Геракл сбил его с пути. Эти два шута однажды похитили принцессу Спарты, еще совсем дитя. Уморительная история для всех, кто ее слышал, вот только сказители в своих песнях умалчивают о том, что Тесей получил за девушку приличный выкуп.

Несмотря на это, Геракл Тесею в Афинах не нужен. Так случилось, что в одну из своих ночных прогулок по дворцу я оказалась возле покоев Геракла и подслушала их разговор.

– Можно подумать, ты мне не рад здесь, – прогрохотал зычный голос. Геракла, естественно.

– Как ты можешь такое говорить, Геракл? Ты же знаешь, я всегда тебе рад. Просто сейчас очень занят. – Сухой ледяной тон Тесея, слишком «благородного», чтобы повысить голос.

– Замыслил что? – оживился Геракл. – Обожаю тайные планы.

Я прижалась к стене и слушала, забавляясь в душе. Если Геракл будет во всю глотку орать о планах Тесея, то зря я вообще сюда пришла: могла бы слушать их разговор в своих комнатах.

– Не сказать, что тайные, и не совсем планы. Политическая… задумка. Послушай, друг мой давний, такое не по тебе. А у меня задуманное много времени не займет. Почему бы тебе пока не отправиться совершать подвиги, а я дам тебе весточку, когда закончу с делами.

– Ты про «демократию», о которой все шушукаются? Про передачу правления народу? По моему мнению, это чушь несусветная.

Я закусила губу, чтобы не расхохотаться. Если уж Геракл критикует твой политический план, возможно, пора его пересмотреть?

– Это не чушь. Цари и царицы, произошедшие от богов, – вот чушь. Только без обид, дружище, – поспешно добавил Тесей последнюю фразу.

Воображение сразу нарисовало Геракла, сжавшего в кулаке свою огромную дубину[7]. Он крайне серьезно относился к своему происхождению. Если верить сказителям, оно было бичом всей его жизни, ведь богиня Гера продолжала истязать его за то, что он незаконнорожденный и самый любимый сын ее мужа Зевса. Беды и мучения принесли ему вовсе не смертные мужи и мужья, которых за все эти годы Геракл так или иначе задел.

– А разве ты не потому у власти, что сам потомок бога, Тесей? И тоже без обид, дружище, – поинтересовался Геракл, проявив степень разумности, коей я и представить не могла у него.

– Пока правлю я, но, по моему плану – вы зовете его «демократией», – нам нужны у власти мужчины: сильные мужи, умные мужи, сведущие мужи.

Геракл хохотнул.

– Сильные и умные мужи, которые случайно окажутся потомками богов. Для меня твой план слишком тонок, Тесей. И верится мне, что ты по-прежнему будешь у власти, когда установишь свою демократию. Но я хотел обсудить с тобой кое-что еще. Слышал, у тебя тут, во дворце, парочка пленниц царской крови, тоже, возможно, произошедших от богов.

– Ты говоришь о критской принцессе?

– О ней самой. Я видел ее мельком, когда был с Ипполитом. Почему она не ужинает с нами? Я слышал, она твоя жена.