Порченый подарок

Помедлив еще немного, вороной важно вышагнул наружу и сразу весь подобрался, подтягивая живот, нарочито напрягая все мускулы и изгибая мощную шею. Переступал он пружиня, словно не шел, а вытанцовывал, издавая при этом утробные резкие звуки, напоминающие отрывистые глухие порыкивания. В общем, к моей радости, вел себя как любой нормальный, не утративший духа и природных инстинктов жеребец, оказавшийся перед взглядами десятков кобыл. С достоинством, граничащим с откровенным высокомерием, он преодолел весь срединный проход конюшни и, лишь очутившись под открытым небом, сорвался. Как брошенный сильной рукой камень, он метнулся по выгульному загону, остановившись только когда уперся мускулистой грудью в толстые жерди, и на секунду показалось: сейчас он приналяжет на них — и дерево не выдержит его напора, и тогда у меня точно будут неприятности, если его, ошалевшего от воли, придется ловить по всей городьбе. Но дикарь не попытался вырваться, он просто начал носиться кругами, резко и непредсказуемо меняя направление, мотая головой, взбрыкивая по-всякому, хвост и давно не чесаная грива развевались, из дергающихся ноздрей валил пар, копыта врезались в утоптанную землю, как будто он намеревался проломить ее поверхность. Он бушевал и играл, а я подзуживала его свистом и криками. Развернувшись, конь понесся в нашу сторону, как если бы собирался сшибить, Ронра ухватил меня, но я отмахнулась, потому что знала все эти замашки.

Остановился вороной, когда между нами осталось расстояние меньше протянутой руки, всадив передние копыта с силой в землю, и посмотрел в глаза, потом встряхнул гривой и, крутнувшись на месте, опять понесся в дальний конец загона.

— Ну и чему ты улыбаешься? — раздраженно спросил мой нянь.

— Он пошутил, вот и улыбаюсь. Если уже шутит, то, думаю, мы с ним сладим.

— Шутит, — недоуменно мотнул головой Ронра. — Вот такого мне еще слышать не случалось.

— Что за хозяин был у него прежде?

— Один из предводителей Свирепых, — ответил он вроде как нехотя, отвлекая мое внимание от ликующего красавца.

— Никогда о них не слышала. Они… такие же как… вы? — Я тут же укорила себя за чрезмерно прямой и бестактный вопрос.

— Имеешь в виду, есть ли у них зверь, как и у нас? — Ронра уставился на меня прямо с легким оттенком вызова, словно готовясь принять на себя атаку моего отторжения, но я глаз не отвела, давая увидеть то, что творилось у меня внутри на самом деле: замешательство, страх, но и потребность понять, найти точку опоры в открывшейся для меня прежде незнакомой жизни.

— Да.

— Есть, Греймунна. Аниры и Свирепые в стародавние времена были одним народом, но потом наши пути разошлись. Мы ценим и взращиваем в себе человеческую половину, а они считают это слабостью. Людей они ровней себе не видят, и кабы не мы между ними и вами, то туго бы пришлось и Гелиизену, и вашим соседям от их набегов.

— То есть они плохие и враги? — уточнила я с любопытством.

— Враги — да, а плохие или нет… Заведено у них не по-нашему, домов постоянных не строят, охота, сражения и грабеж — вот чем они живут. Так все наши предки жили, но мой пра-пра-прадед стал новые порядки вводить, говорил, ему богиня наша Иласки являлась и даже… — щеки и уши юноши запунцевели, — ну… вроде как в полюбовниках он у нее был. Как там на самом деле — не знаю, но стал он всех учить по-новому жить. Сыто и в тепле, запасы делать, землю пахать, торговать с соседями, а не убивать да грабить их. Людьми быть, а не зверями, но и свою природу тоже не забывать.

Трофейный жеребец, уже немного успокоившись, прошелся мимо нас туда-сюда, бока его тяжело вздымались, на шее и животе появилось белое мыло. Все же столько простоя даром ему не обошлось, и устал он много быстрее, чем мог бы. А у меня появилось странное ощущение недоброго взгляда, и я даже заозиралась, стараясь понять, откуда он. Но заметить никого не удалось.

— Что не так? — повторил мои действия Ронра.

— Ничего, — передернув плечами, я постаралась отряхнуться от неприятного чувства и набраться решимости для нового, возможно, неуместного вопроса. — Скажи, а твой зверь такой же, как и у отца?

— Да уж надеюсь на это! — негромко рассмеялся парень. — У всех аниров звери похожи, но в нашей семье они сильнее других. Да и поладить с ним удается прямо сразу. Эх, скорее бы.

Он мечтательно вздохнул.

— А та девушка, почему она тоже не обернулась?

— У женщин нет второй личины, Греймунна, ни к чему она. Наша богиня сама не оборачивалась, и вам не велела того делать.

Это «вам» немного покоробило и чуточку согрело меня отчего-то. Не так уж я, выходит, и отличаюсь от местных, а они от меня, по крайней мере, моего пола.

— Почему?

— А затем, чтобы мы, мужчины, своей человечности не теряли.