Порченый подарок

Сколько времени Бора понадобилось, чтобы полностью сменить ипостась, — не представляю, вполне возможно, считанные секунды, но для меня это длилось и длилось, и когда он уже стоял неподвижно, как изваяние, демонстрируя всю мощь звериного облика, я далеко не сразу сумела справиться с собой и начать рассматривать его, вместо того чтобы бороться с бунтующим разумом, отвергающим то, что видели глаза.

Мои вдохи перестали быть похожими на хрипы утопающей, и зверь… нет, Бора наконец отмер и наклонил голову, отчетливо вопрошая меня о чем-то таким знакомым взглядом. И я поняла — он просил о разрешении приблизиться. О, Даиг, неужто я смогу это ему позволить? Такому огромному, лохматому, и без того захватившему интенсивностью своего присутствия все пространство нашей прежде вроде немаленькой комнаты? Его и так чересчур много, здесь среди человеческой мебели и вещей он виделся чуждым творением природной дикости, зачем-то запихнутым в эти жалкие, тесные для его мощи стены.

Бора издал звук, похожий на просящее мурлыканье, склонил здоровенную гривастую башку на другую сторону, продолжая пристально всматриваться в меня, и переступил широченными лапами, отчего его когти царапнули доски пола, привлекая мое внимание к ним, а после и к кончикам клыков, выступавших из-под верхней губы на чуть вытянутой морде. Кончикам, длина которых превышала длину моих пальцев! Пресветлая, каковы же они целиком! Существо, с клыками и когтями, каждый из которых — натуральный острейший кинжал, способный вскрыть меня с невообразимой легкостью, и что может снести голову одним ударом лапы, да просто раздавить насмерть, прыгнув мне на грудь, мнется в нескольких шагах от меня, безмолвно прося о том, чтобы приблизиться, а я… что я собираюсь с этим сделать? Позволить или поддаться самому примитивнейшему из инстинктов, вопящему бежать от хищника, бежать что есть сил. Ну нет! Этому точно не поддамся, сделала я внутренний выбор, и внезапно ощутила, что не один страх и смятение правят сейчас мною. Азарт и иррациональное возбуждение, жажда познать нарастали во мне, глуша остальное.

Сглотнув несколько раз, рвано, как сломанная кукла, кивнула Бора и подняла руку, показывая, что готова рискнуть коснуться его.

Бора, получив мое согласие, подался вперед слишком порывисто, оказываясь совсем близко как-то сразу, и я никак не смогла сдержаться и не отстраниться, упав на локти и сдавленно охнув. Перед глазами опять замельтешили цветные пятна, мешая видеть все четко, а платье прилипло к взмокшей спине. Пресветлая, как же он огромен и смертоносно стремителен! Существует ли вообще живое существо, у которого есть какой-то шанс не то что противостоять этой стихии, но хотя бы спастись?

Узрев мою реакцию, зверь чуть отступил, давая иллюзию свободного от него пространства, и, заворчав как-то разочарованно и жалобно, опустил клыкастую морду.

— Ничего-ничего-ничего, — глухо затараторила я, возвращаясь в прежнее положение, пусть пока еще и не слыша себя из-за грохота пульса в ушах, — ничего не случилось. Я на месте, ты на месте. Дай мне чуть отдышаться.

Перед глазами прояснилось, и я тут же вздрогнула, встретившись с печально-вопросительным взглядом цвета идриса. «Получится ли у нас?» — отчетливо читалось в нем. А зверь-то у нас, выходит, не настолько оптимистичен, как его человеческая половина.

— Ты же не мог ожидать, что все будет сразу и идеально? — Во рту по-прежнему было так сухо, что язык еле ворочался.

Бора тряхнул здоровенной головой и фыркнул, как бы утверждая, что именно того и ожидал. Ладно, это тоже запомню: терпение большей частью принадлежит человеку, зверю желается всего достичь одним махом — и понятно, хищник же. Удивительно, но эти мимолетные размышления над отличиями быстро успокаивали меня.

— Ну извини уж, — сказала, схлопотав строгое зырканье, — но я готова снова попытаться.

Вопросительно поднятые белоснежные мохнатые брови: «Ты уверена?»

— Уверена, что попробую, но если испугаюсь, ты не рассердишься на это, договорились? — Владеть собой становилось все легче, пусть и утверждать, что страх ушел, было бы ложью.

Новое отрицающее потряхивание гривой и нечто так похожее на ласковый упрек в сверкнувших глазах: «Тебе нечего бояться! Нет во мне гнева к тебе!»

Ох, Даиг, или читать гримасы и язык тела зверя Бора не так уж и сложно для меня, точно так, как прежде лошадей, или это я себе сейчас все сама придумываю, чтобы набраться смелости, а ничего такого и в помине нет. Ну, Греймунна, хватит нерешительности, пора действовать!

Вытерев сильно влажную ладонь о платье, я подняла руку и протянула ее к широкой переносице Бора. Он замер, и я застыла — до прикосновения одно мгновение, уже ощущаю его тепло, но все еще медлю. Хватит-хватит! Трусить — это не мое, пусть и смелость или, точнее, безрассудность частенько не приносила ничего хорошего.