Порченый подарок

И как попала в кровать, я уже совершенно не запомнила, только тепло и близость, только чувство, что я парю, но не в одиночестве, и если решу упасть — не страшно. Меня есть кому подхватить.

Сквозь сонную негу мне вроде слышались чьи-то голоса, но пробудить меня им не удалось. Проснулась я только уже утром, судя по свету из окна, не ранним, и предводителя рядом не было. Но он появился еще до того, как я успела начать одеваться, и, торопливо скинув с себя вещи, утянул меня обратно, где долго изводил мучительно-сладостными поцелуями и ласками, прежде чем заставить снова кричать, принимая его страсть без остатка.

— Мне бы днями и ночами бесконечными быть между твоих бедер, — самым настоящим образом промурлыкал супруг, отчего я покраснела. — Не утолить этого голода, не унять его даже немного, Ликоли.

Он без остановки поглаживал участки моей обнаженной кожи, тихонечко подергивал за растрепанные пряди волос, растягивая, а потом с каким-то мальчишеским азартом наблюдая, как они превращаются обратно в витые тугие кучеряшки. А я неожиданно полюбила свои непослушные космы сильнее просто за то, что они едва ли не завораживали его.

К общему завтраку мы, само собой, не успели, так что отправились к Нарге на кухню, причем Бора вел себя так, будто и правда был не способным сдержать своих порывов мальчишки, останавливаясь и целуя меня через ступеньку и каждую пару шагов, совсем не обращая внимания на то, видел нас кто-то или нет. Вскоре и я перестала об этом думать. Повариха нас встретила настороженным взглядом, нахмурилась, поглядев куда-то на мою шею, но, заметив на лице Бора широченную несходящую улыбку и мои, могу поспорить, пылающие щеки и хмельные глаза, расслабилась. Она очень со значением коснулась плеча предводителя, подавая ему кашу с молоком, прошептав что-то вроде «ну раз пошло, так сладится». А меня пожилая анирка и вовсе шокировала, когда взяла и расцеловала в обе щеки, прежде чем накормить.

— Ты давай уж, Греймунна, не подве… — начала она, но Бора грозно рыкнул, обрывая ее, тут же помрачнев.

— Я же сказал! Это всех касается!

— Да и ладно, сами разберетесь, — пробубнила Нарга, топая к большой плите, напоминая мне о том, что я хотела расспросить о метке.

— Глубокоуважаемая Нарга!… — обратилась я к ней, как обычно не сумев одолеть свою порцию и наполовину.

— Ма Нарга зови, — прервала она меня, очевидно давая понять, что я допущена в некий ближний круг. Приятно, хотя казалось бы…

— Ма Нарга, — покладисто согласилась я, — насколько знаю, завтра праздник. Могу я быть чем-то полезна в его подготовке?

— Ты можешь быть очень-очень полезна, если будешь сидеть и смотреть на меня, пока мы с воинами станем колотить сень для гульбища, — ответил Бора вместо кухарки, шаловливо мне подмигнув, и мое сердце скакнуло, а ладони вспотели. Как же это странно, вот так реагировать на все-все в одном человеке. Странно, но так волшебно и окрыляюще. Это как научиться ходить, земли не касаясь.

— Несомненно, это зрелище достойное, но все же мне хотелось бы и самой что-то делать, — с так и лезущей наружу улыбкой возразила мужу, он поморщился немного обиженно, а я наклонилась к его уху и прошептала: — Зато мы успеем соскучиться друг по другу.

— Кто хочет помочь, тому мы работу всегда найдем! — заверила меня Нарга, вмешиваясь в наши гляделки-перешептывания.

— Я скучаю, едва ты руки свои от меня отрываешь, — вернул мне шепот супруг и, запрокинув голову, наградил таким поцелуем, долгим, сладким, бесстыдным, что я сидела, бездумно глядя перед собой и трогая свои пылающие губы и тогда, когда он давно скрылся за дверью.

— Вот это дело, вот это хорошо, — бормотала себе под нос Нарга, не торопя меня очнуться.

Окончательно мое чувственное оцепенение развеяло появление нескольких парней и девушек, что ввалились в другие двери кухни, принося с собой освежающий горящую кожу сквознячок, морозный запах и множество всяких кулей и деревянных емкостей, тазы с рыбой и кусками мяса, связки сухих сморщенных грибов разного цвета. Самой последней вошла та самая девушка, что подверглась преследованию на моих глазах, с пучками трав в руках. Ее лицо было задумчивым, в отличие от сияющей радостью остальной молодежи, да и черты, безусловно, красивые, но резковатые, разнились от других аниров, и сейчас это было особенно заметно.

Мое присутствие всех сначала сковывало, но Нарга быстро их расшевелила, дав каждому указание, что и как делать. Вскоре уже все были заняты: чистили овощи и рыбу, мелко нарезали мясо, мочили в кипятке грибы, резали, жарили. Парни перетащили столы, сделав из них один широкий и длинный, трясли здоровенными ситами, вываливая горками белоснежную муку.

— Больно платье у тебя красивое, — покачала тем временем повариха головой, заставила меня встать и нарядила, обмотав целиком, в фартук, что был мне сильно велик и свисал почти до пола. — Буду учить тебя векошники лепить. Сейчас тесто сотворим да и приступим потихоньку.