Порченый подарок

— К сожалению, рассказ о том, что я желаю от тебя, способен занять все наше время до утра, но я почти уверен, что ты бросилась бы наутек едва бы его начал, — ответил мой муж и негромко рассмеялся с отчетливым оттенком грусти, задевшим меня отчего-то за живое.

— Это должно быть так плохо? — закусила я краешек нижней губы.

— О-о-о, нет! — покачал головой Бора. — Нет-нет-нет, Ликоли, это будет хорошо, надеюсь, даже прямо-таки великолепно, вот только ты должна быть готова это почувствовать.

— А если я стану сама тебя касаться, то мне это поможет подготовиться? — Даиг, что со мной не так, если этому мужчине удается так легко испугать меня в один миг и настолько заинтриговать в следующий, побудить к чему-то несвойственному прежде? — Как?

— Попробуй и сама скажи, — новая улыбка, поддразнивающая и бросающая вызов моему любопытству и желанию нарушать общепринятые запреты, что с малых лет имело свойство втягивать меня в дурацкие ситуации.

— Хорошо, — решительно кивнула и, резко протянув руку, нажала большим пальцем посредине его нижней губы.

Не вложила в это касание никакой нежности, только любопытство, ведь и до этого случалось трогать так мужчину, и даже в поцелуях меня нельзя было назвать неискушенной — их у нас с Алмером было более чем достаточно, пусть и большая часть до того, как вы вступили в брак. Мог ли так уж отличаться на ощупь один мужчина от другого?

Постигнуть собственные ощущения времени мне не хватило, потому что внезапно все мое внимание захватила реакция Бора.

Его веки моментально отяжелели, частично прикрывая глаза, что впились из-под них в меня со жгучим голодом, а рот, наоборот, чуть приоткрылся, отчего на коже ладони затрепетало горячее дыхание, сразу же напомнившее о вроде бы невинной, но совершенно захватившей меня ласке во время свадебного застолья. Ноздри его прямого носа затрепетали, брови сошлись, образовывая две глубокие складки, как от усилия или чего-то по силе сродни гневу, но все же иного, да и все лицо изменилось: скулы и все черты как будто стали отчетливей, грубее, но при этом и до изумления привлекательней.

Зачарованная этой метаморфозой я смягчила давление на мягкой, упругой плоти и провела подушечкой, обрисовывая контур сначала нижней, а потом и верхней губы, невольно приоткрывая собственные, захваченная врасплох насыщенностью удовольствия от такой элементарной манипуляции, а главное, от отклика Бора, который задышал обрывисто и поверхностно. На его лбу, виске, шее вздулись выпуклые вены, и легко прослеживалось биение частящего пульса в них.

Окончательно захваченная происходящим, я отважилась скользнуть между его губами, отчаянно желая добиться чего-то большего, интенсивного в этом огромном мужчине, что стоял напротив абсолютно неподвижно, и в то же самое время все в нем было в движении, в яростном бурлении, вызванном мною. Это было, как неожиданно получить в свои дрожащие, неумелые руки некую колдовскую силу и испытывать ее, пьянея от новизны и мощи.

Уже просто не могла остановиться, оглаживая и откровенно дразня, ведь не настолько я наивна, чтобы не понимать, что делаю именно это, и погружаясь все сильнее в притяжение, что охватывало меня при виде страсти, разгорающейся на лице Бора. Мне не было страшно, мне хотелось, нет, нужно было больше.

Предводитель аниров застонал раскатисто и глухо, стремительно подался ко мне, сократив расстояние между нашими лицами настолько, что мои пальцы теперь оказались в прямом контакте не только с его губами, но и с моими, сразу же отстранился и, запрокинув голову, рвано выдохнул в потолок:

— На сегодня достаточно, Ликоли! — А я вместо того, чтобы почувствовать облегчение, вздохнула разочарованно. — Теперь ложись в постель и постарайся заснуть, а мне необходимо уйти ненадолго. Ты превращаешь меня в юнца, влюбленного и сгорающего заживо от потребностей плоти. Но я не могу припомнить, чтобы предвкушение тогда было так же приятно, как сейчас.

И не думая надевать на себя еще хоть что-то, Бора двинулся к двери, а я развернулась ему вслед.

— Но я не понимаю, чего же мы добились… вот этим. — Непроизвольно я прижала пальцы к уголку своего рта.

— Хотя бы того, что до следующей ночи твои мысли станут похожими на мои и будут заняты фантазиями о повторении, а еще о том, насколько лучше сделать то же самое губами, — ответил Бора, подмигнул и ушел, хотя мне послышался его мягкий, нисколько не обидный смех из-за двери.

Только когда он исчез, я осознала, что дышу так же взволнованно и рвано, как он, и мое тело охватило что-то так похожее на тягучую, жаркую муку, какую я испытывала к Алмеру, казалось бы, вечность назад, но и тогда это не было таким сильным. Как сравнивать тепло и жар, чинную поездку верхом и сумасшедшую скачку, от которой все внутри ликует и вибрирует.

Шагнув к постели, я удивленно охнула, поняв, что в самом моем сокровенном месте все мокро, и даже озадаченно потрогала, содрогнувшись снова уже от дикой чувствительности там. Столько влаги было раньше только после того, как Алмер заканчивал нашу близость.