Порченый подарок

Я не знала, что ему ответить, в голове царила удивительно умиротворенная пустота, а тело казалось отяжелевшим и в тоже время легким, будто и не моим вовсе, сытым, как ни от какой пищи прежде и одновременно опустошенным в самом лучшем смысле из всех возможных.

— Потрясающе, — прошептала я в ответ. — Но мне невыносимо хочется спать. Это ничего?

Подарившая мне удивительные впечатления твердость исчезла сейчас, но все равно там, между моими ногами все оставалось слишком чувствительным, и я поерзала, продолжая изучать собственные ощущения, на что Бора прореагировал опять резким вздохом и осторожно чуть отодвинул мои бедра по своим коленям, садясь прямее.

— Лечь спать на данный момент — прекрасная идея, Ликоли, но если еще немного покрутишься вот так — и мое мнение изменится с точностью до наоборот, — тихо рассмеявшись, сказал, и начал набирать воду горстями и поливать мои плечи и шею.

— Почему?

— Хм… Потому что обязательно и непременно начну уговаривать тебя продолжить и посмотреть, что еще интересного сумеешь обнаружить и сколько удовольствия получить, обходясь одними прикосновениями.

То, что я забавляю его своей неопытностью, уже почти не смущало меня и уж точно не злило. Неожиданно понимание, что он искушен много больше меня, стало вызывать желание постигнуть и узнать, а не краснеть от стыда и отворачиваться. Вот только… нет, не стану я думать о том, в постелях скольких женщин он приобрел свой опыт и что потом. Лучше двинусь по пути познания.

— А-а-а разве… м-м-м… ты не получил… — Я невольно посмотрела вниз между нашими телами, но колыхавшаяся и бликовавшая от нашего дыхания вода мало что позволяла увидеть. — В общем, ты разве не достиг кульминации?

Да, кажется, могу собой гордиться, сумев подобрать нужное определение.

— О, поверь, жена моя, я получил и сполна, но что эта кроха перед моим желанием к тебе? Твое удовольствие — пища для моих глаз и души, настолько восхитительная и роскошная, что совершенно невозможно насытиться ее полностью.

Алмер никогда не требовал повторения в тот же день. О том же парении, что позволил испытать Бора, и вовсе речи не шло. Что творилось со мной рядом с первым мужем от его поцелуев и ласк в одежде можно было сопоставить лишь с легким щекочущим ветерком, по сравнению с тем ураганом, в котором закружил меня Бора.

— А я смогу… ну, то есть… это можно делать часто? — воззрилась я на супруга изумленно.

— Так часто, как только пожелаешь и сможешь выдержать! — разулыбался Бора.

— Когда мы попробуем еще? — выпалила и тут же вспыхнула, заметив мгновенно сверкнувшую жаркую вспышку в глазах анира.

Бора откинул голову и покачал ею, начиная смеяться уже в голос, и этот смех был таким искренним и счастливым, что я тоже просто не могла удержаться от широчайшей улыбки.

— Ликоли-Ликоли-Ликоли, — практически пропел он, — как же ты искушаешь меня! Каждым словом, взглядом, вопросом, румянцем, дыханием! С самого первого мгновения, когда растрепанная, разгоряченная и ослепительно сияющая почти влетела на своем кузнечике в моего Дуиля! Правда, сначала я испугался за тебя едва не до смерти, а потом пришло время бояться за свое здравомыслие и того, что хотел сотворить в ту же секунду.

— И чего же ты хотел?

— Воплотить в жизнь еще один совсем нехороший обычай моих предков, который не одобрял сам, — усмехнулся Бора и осторожно поставил меня на ноги на дно кадушки.

— Он, должно быть, неприятный какой-то?

— Поверь, несколько минут, глядя на то, как ты удаляешься от меня, я абсолютно не мог вспомнить, почему же считаю его настолько плохи. — Бора потянулся куда-то за пределы ванны, достал пушистую мочалку и поднял брови, вопрошая, разрешу ли себя помыть, и я с охотой кивнула, уже окончательно поглощенная любопытством. — Раньше, когда мужчина загорался вот такой же бешеной и внезапной страстью, как я к тебе, или, скажем, очень долго не мог получить от желанной женщины хоть какой-то знак внимания, он дерзко, прямо на глазах у всех похищал ее. Естественно, за ними посылали погоню, но если рискнувший был достаточно удачлив, силен и изворотлив, то он уходил от преследования.

Бора начал нежно водить по моей коже, не делая ничего провокационного, но мне снова становилось жарко.

— Убежав и унеся с собой свою желанную, этот наглец поселялся с ней где-то очень уединенно и приступал к соблазнению. Выбрасывал или прятал их одежду, трогал и ласкал ее при любой возможности, заботился, кормил всем лучшим, демонстрируя, какой он удачливый охотник и добытчик, говорил о своих чувствах, и так до тех пор, пока она ему не уступала. Тогда спустя время они возвращались к людям уже парой.

— Уж прости, но для меня это дико как-то звучит, — подергала я себя за мочку уха. — Это же насилие чистой воды! А если у девушки нет и не появится намерения принимать его нахальные притязания, она что, становилась его невольницей навечно?

Рука Бора остановилась, и он задумчиво прикусил краешек нижней губы.