Порочное полнолуние (СИ)

— Младшенький более внимателен к деталям, — раздается блеклый голос из теней.

— Он нас теперь убьет? — шепчу и переглядываюсь с оборотнями. — Мы ведь знаем его тайну.

— Да я бы не сказал, что это тайна, дитя, — из-за сосны выходит Святой Отец. — Будь я человеком, я бы обезумел здесь.

— Вы серьезно не поняли, что он оборотень? — не унимается изумляться Эдвин. — По нему же видно.

— Нет, — я качаю головой.

Эдвин и Святой Отец смотрят друг другу в глаза, а потом переводят взгляды на меня, Чада и Криса.

— Да видно же! — Эдвин указывает на Святого Отца.

— Не-а, — Чад щурится и его глаза вспыхивают желтым. — Хотя… Нет. Не видно.

— Что вас ждет после смерти? — задаю я вопрос, на который мне так и не ответил коллега лесного священника.

— Рай. Я не дал волю зверю. Ни одной метаморфозы. Даже при первом полнолунии. Я заражен, но не сломлен, — Святой Отец мягко улыбается и спокойно продолжает. — И сегодня ждет еще одно испытание моей веры и воли. Близость трех Альф, обращенной и ее первое полнолуние либо толкнут меня к Богу, либо паду я в пропасть.

— Тут ясно одно, — Крис кривится, — он безумен.

— Я немного взбудоражен, — Святой Отец потирает руки. — Давно не испытывал этого волнения.

Глава 41. Полли Сумеречная Ласточка

— Если ты знал, что Святой Отец — оборотень, — Крис сидит на траве и жует стебелек, — то почему ты не удивлен? Мы же далеки от всех этих штучек с Церковью.

— Ну… — Эдвин пожимает плечами, — а тебя не удивляет, что тебя зовут Кристиан?

— А как это к делу относится? — Чад массирует голову и пятерней рассчетывает волосы.

— Это же христианское имя. Буквально означает христианин, — брови Эдвина ползут на лоб.

— Да, почему тебя это не удивляет? — Чад мастерски переводит стрелки на Криса, который с досадой выплевывает травинку.

— Это же мама постаралась.

— Я ее, кстати, отговаривал от этого имени, — вздыхает Святой Отец у ствола ели. — Но она заявила, что ей нравится, как оно звучит.

— И она в курсе, что ты оборотень? — Крис с возмущением на него оглядывается.

— Так я ее с детства знаю.

— Вы не очень умные, да, мальчики? — я лежу чуть поодаль от братьев и приподнимаюсь на локтях.

— Оборотни никогда не отличались умом и сообразительностью, — презрительно фыркает Святой Отец.

— Да ты сам — оборотень! — рявкает Чад. — Сам себя тупым обозвал?

— Будь я умным, то тут не стоял. Логично? Честно сказать, я и человеком не очень умным был.

— Очень самокритично, — Крис падает на спину.

— Ну, был бы умным, то мохнатая гадина меня бы не соблазнила, — Святой Отец отворачивается и зло хмурится.

— Так, — я оживленно улыбаюсь, — с этого момента поподробнее. Вас соблазнила коварная волчица?

— Это все в прошлом.

— Вы ее любили?

— Она меня обратила и сбежала, — Святой Отец приглаживает сутану на груди. — Она хотела, чтобы после обращения я в безумии убил своих братьев-монахов, а я приполз к ним весь в крови и потребовал меня запереть в подвале. Я человек веры, а не зверь.

— Оборотень веры, — ехидно поправляю его я. — Не человек.

— Мне так жаль, — печально охает Эдвин.

— Потом эту суку убили и сожгли, — сухо и равнодушно добавляет Святой Отец, и Эдвин в ужасе смотрит на меня, будто я была участницей этой жуткой истории.

— А стоило прикончить тебя, — Крис кривит губы.

— Она младенца сожрала.

— Тогда получила по заслугам, — вздыхает Чад, задумчиво почесывая бороду.

Откровенность Святого Отца отзывается во мне тревогой, которая выражается в том, что я встаю и наматываю круги по поляне, поглядывая на темнеющее небо, а когда замечаю бледный бочок луны над кронами, то замираю.

Меня трясет, между лопаток выступает холодная испарина. Душу терзает и волчий восторг, и ужас слабого человека перед неизбежным. Суставы неприятно тянет, во рту сухо, а глазные яблоки пульсируют болью.

— Дай волю зверю, — шепчет Эдвин, и я перевожу взгляд на умиротворенного Святого Отца.

И, в общем, да, оборотни действительно не очень умные, потому что во мне взбрыкивает упрямство: если Святой Отец решил сегодня не обращаться, то я его уделаю.

— Полли, — недовольно тянет Чад, — если бы в волчицу не прыгала, был бы смысл посоревноваться со Святошей.

— А, возможно, у тебя есть шанс одолеть Зверя, — Святой Отец широко улыбается.

— Да дери тебя медведь! — Крис подскакивает на ноги и зло буравит его желтыми глазами, — ты нахрена ее провоцируешь?

— Я в нее верю.

— Зря ты пришел, — Крис раздается в плечах, обрастая шерстью.

— Я не боюсь смерти.

— Да кому ты нужен, — лицо Криса вытягивается волчью морду и он передергивает могучими плечами и скалится, разминая шею. — Мы тебе сейчас устроим настоящую борьбу со зверем.

— О, буду премного благодарен. Мне нужен хороший вызов.

Волна болезненной судороги проходит по телу, и с угрозой похрустывают кости. Мышцы каменеют под кожей.

— Ты бы платье сняла, Полли, — ласково и нежно курлыкает Чад, и через секунду обращается в мускулистую и шерстистую образину, которая делает шаг к Святому Отцу. — Мы вытащим из тебя, Падре, волчонка.