Порочное полнолуние (СИ)

— А чего ты такой ласковый? — мягко стискиваю его бархатные уши под рев Святого Отца и вглядываюсь в влюбленные желтые глаза.

— Я всегда такой, — он смущенно облизывается и шепчет. — Давай домой, а? Нам бы отпраздновать твое второе рождение.

— И как же мы его отпразднуем?

Волки же не краснеют, но ушки у Эдвина с внутренней стороны розовеют, и я щурюсь:

— Ах ты, пушистый развратник, — сгребаю его в охапку и прижимаю к груди, как огромную ляльку. — Только об одном и думаешь.

— Ну, ты такая красивая.

Святой Отец как-то подозрительно затихает, но я слышу биение его сердца.

— Эй! — рявкаю я. — Чего ты там замолчал?

— Я устал кричать, — обессиленно хрипит Святой Отец и дрожит. — Убей меня, сжалься.

— А вот нет! — из ночных теней выпрыгивает Крис и наскакивает передними лапами на его спину. — Ты мужик или как? Борись!

Святой Отец вскрикивает, когда Крис перебирает лапами по лопаткам.

— Оставь меня, окаянный!

Но Крис с азартом всхрапывает и яростно облизывает бледное лицо, которое искажено гримасой боли.

— Да только волчьих слюней ему не хватало для полного счастья, — с сомнением отзывается Эдвин в моих объятиях.

— Ему же важна поддержка!

— Хватит! — Святой Отец отпихивает от себя Криса, вскакивает на ноги и торопливо семенит прочь, сгорбившись и жалобно покряхтывая. — Ироды!

— Нам тебя преследовать? — на всякий случай уточняю я. — Ну, знаешь, чтобы усилить эффект твоего противостояния.

Святой Отец оглядывается и кивает.

— Да ладно! — охает Эдвин.

— Так, пупсик, — спускаю его на землю и решительно рву на мохнатой груди платье, — мы просто обязаны помочь Святому Отцу стать сильнее. Мы же друзья!

Опускаюсь на четыре лапы, перетряхиваюсь и в наигранно злобном оскале рычу:

— Беги, Падре!

— Полли, — вздыхает Крис. — Мы планировали эту ночь с тобой провести!

Святой Отец вздрагивает и прихрамывая ковыляет прочь в густые ночные тени, а я следую трусцой за ним, жутко и злобно порыкивая.

— Это опасно, Полли, — со мной равняется Эдвин, — в тебе взыграет охотничий инстинкт и ты его сожрешь!

А я уже в принципе не против вцепиться зубами в задницу Святого Отца. Или в левую руку, которая очень аппетитно помахивает и шевелит пальцами.

— Это теперь и ее борьба, — едва слышно стенает Святой Отец. — Вот и выясним, кто она. Убийца или нет.

— Полли, — шипит с другой стороны Крис. — Он тебя провоцирует.

Гадаю, какие у Святого Отца уши на вкус. Наверное, очень приятно похрустывают хрящиками.

— Все! — из-за сосны вылетает мохнатый безобразный Чад, хватает меня на лапы и рявкает. — Поиграли и довольно! Если с этими двумя твои женские фокусы сработали, то со мной — нет!

— Пусти меня! — тянусь когтистыми лапами к Святому Отцу. — Он ведь сам хочет, чтобы я его съела!

Чад перекидывает меня через плечо, и Падре разворачивается на пятках и угрюмо рявкает:

— Пусти ее.

Глаза в темноте вспыхивают желтым огнем, и я, извернувшись в лапах Чада голой девицей, выскальзываю из его захвата. Нагая делаю шаг к Святому Отцу, который испуганно взвизгивает, отворачивается, спрятав лицо в руках. Страх перед женщинами и смущение давят в нем зверя, ведь он дал обет безбрачия. Я не для того потратила несколько часов на его вопли и крики, чтобы он тут взял и обратился.

— Уведите ее! Немедленно!

— Да я сама уйду, — дефилирую мимо напряженных и молчаливых братьев.

Когда под лапой Чада под уханье совы хрустит веточка, я со смехом срываюсь с места, прыгаю на четыре лапы и несусь сквозь кусты и заросли папоротника. Я вам, мальчики, без игр и погони не отдамся.

Глава 43. Стойкие и рассудительные Альфы

Позабыв об обещании, что после полнолуния у нас с Чадом, Крисом и Эдвином отношения будут строиться только на дружбе и довольно странных родственных связях, я игриво поскуливаю и подвываю, перескакивая кусты, кочки, камни и узловатые корни.

А затем у ручья резко притормаживаю на четырех лапах, разворачиваюсь к братьям, которые слишком разогнались в погоне. Они друг в друга неуклюже врезаются и с недовольным ворчанием падают.

— Я… я…

— Что?! — рявкает Чад вскочив на лапы.

— Оборотень, мать вашу! Оборотень! Волк! Зверюга мохнатая! — верещу я, осознавая весь ужас произошедшего. На секунду отвлекаюсь на то, чтобы полюбоваться удивленными волчьими мордами и продолжаю. — Это же какой-то ужас!

— И очень миленький оборотень получился, — кряхтит Эдвин под Крисом.

— Я должна это осознать, — встаю на ноги и хватаюсь за голову. — Я могу обращаться в волка… в монстра… я чуть Святого Отца не сожрала…

У меня будто в голове расплавился предохранитель, который сдерживал панику. Конечно, паниковать поздновато, но я теперь чудовище и должна жить в лесу. А я еще я съела около трех десятков мышей и не поморщилась.

— Полли, — ворчит Крис.

— Тебе не понять! — взвизгиваю я.

— Иди сюда, — Чад плюхается на пушистый зад и примиряюще помахивает хвостом.

— Не хочу.

— Тебе сложно?

— Вы приставать начнете и все опять закончится развратом, — я капризно передергиваю плечами и скрещиваю руки на груди.

— Если ты сама не захочешь… — начинает Крис.