Порочное полнолуние (СИ)

— Ага, вы сделаете так, чтобы я захотела, — нервно кусаю губы. — Как обычно вы это и проворачиваете.

— Ну, а разве не в этом смысл? — Эдвин выползает из-под Криса и встряхивает ушами. — Заинтересовать самку…

— Стоп, — тихо и серьезно отзывается Чад и вновь смотрит на меня. — Подойди, Полли. Пожалуйста.

С сомнением выполняю его просьбу, потому что он впервые такой вежливый и милый.

— Что?

— Садись. Тут мох и травка. Мягко и приятно.

— Это какой-то хитрый способ меня соблазнить?

— Просто сядь и все. Не буду я тебя соблазнять. Крис с Эдвином тоже. Если начнут, я их покусаю.

Крис в ответ с досадой фыркает, а Эдвин кротко и согласно кивает. Убираю волосы за уши и сажусь рядом с Чадом, обняв себя за колени.

— А теперь расскажи о себе, о своей человеческой жизни, — тихо и ласково урчит Чад.

— Будто кому-то из вас интересно.

— Мне интересно, — обиженно отзывается Эдвин.

— Не хочешь нам рассказывать, расскажи Лесу. Он благодарный слушатель, — Чад смотрит в темные тени кустов на противоположном берегу ручья. — Расскажи ему, чего ты лишилась.

Опускаю подбородок на колени и вздыхаю. Сомнительный сеанс психотерапии, но почему бы не рассказать трем мохнатым эгоистам и их распрекрасному Лесу, как я жила и о чем мечтала. Да я и сама хочу вспомнить свою человеческую жизнь, будто боюсь, что к утру ее забуду.

Начинаю с самых ранних воспоминаний с разбитыми коленками, упавшим мороженым в лужу и старым мишкой с одним глазом и заплаткой на пузе. Я плачу, ведая жестокому Лесу о первой любви, двойках, экзаменах и прочих важных моментах, которые остались в прошлом и теперь размазаны пылью в памяти. С громкими рыданиями кричу, что копила деньги, чтобы однажды уволиться и купить дом на колесах, а братья в волчьих шкурах жмутся ко мне, согревая теплом в предрассветной тьме.

А потом мои вопли летят воем, и я вздрагивающей от скулежа и обессиленной волчицей падаю на траву. Хорошая у меня была жизнь и человеком я была неплохим. Не супер-женщиной, но я старалась жить по совести и не делать никому зла.

Чад, Крис и Эдвин печально складывают на мою спину морду и облизываются, громко причмокивая. Чувствую ревность, которую они в себе старательно сдерживают. Да, мальчики, я не вылупилась посреди леса и у меня была своя жизнь до вас, которой вы не интересовались до этого момента.

— Я бы с удовольствием съел твоего бывшего, — бурчание Криса вибрирует обидой.

— Да женат он давно, — фыркаю я. — Из всех моих рыданий ты только про бывшего услышал?

— Ты его до сих пор любишь? — с затаенным страхом спрашивает Эдвин. — Да?

— Нет, — закрываю глаза.

Братья облегченно выдыхают, и я сонно добавляю:

— Но любила.

Напрягаются, едва слышно подрывают, и под их недовольное урчание меня утягивает в тревожную дремоту.

— Крис, давай мы все-таки ее бывшего того самого, — шепчет в темноте Эдвин.

— Хорош, — сердито отзывается Чад. — Не будем мы никого того самого.

Меня куда-то несут на руках. Чужие размеренные шаги меня ласково убаюкивают.

— А что ты раскомандовался? — шипит Крис. — Ты бы ему пальцы отгрыз.

— Это в прошлом, а мы в настоящем и будущем.

— Ого, — одобрительно тянет Эдвин, — да ты сама рассудительность.

— Ну да, я же почти женат.

— И не ты один, — цедит Крис.

— Да выключи ты уже свою ревность!

Через некоторое время и приоткрываю один глаз. Я в машине, на заднем сидении, а на мне сверху посапывает Эдвин, периодически похлопывая хвостом по обивке. Зеваю и вновь проваливаюсь в сон.

— Ты же моя сладкая дочурка. Сумеречная Ласточка! Гордость моя пушистая! — сухие и шершавые пальцы тискают меня за уши. — Ида! Чего рожа такая кислая?!

— А я не твоя гордость?

— Конечно, моя, — кряхтит голос Германа, — но обращенные дети всегда будут особенными. Не каждому из нас дано изменить человеческую суть. И тебе бы порадоваться, внуки у тебя будут с сильной кровью. Это тебе не вырожденка из какой-нибудь слабой стаи. Для тебя старался.

— Ой да иди ты, па. Ага, ради меня он старался!

Меня укладывают под одеяло, по очереди целуют в лоб, и сквозь дремоту удивляюсь самоотверженности братьев. Я чую запах их возбуждения, но не лезут, хотя сонная я бы не могла бы противостоять их желанию. Ох, мои милые и стойкие зайчики!

Чтобы проверить их на прочность и решительность дать мне выспаться после полнолуния и истерики, сладенько зеваю, откидываю одеяло и переворачиваюсь на живот, пятой точкой кверху. Вот такая я коварная и бессовестная: издеваюсь над тремя мужиками.

— Приятных снов, — Крис задергивает полог балдахина.

Скрипит дверь, шаги затихают и я, поелозив лицом по подушке, засыпаю крепким сном, который радует меня яркими и теплыми грезами.

Глава 44. Много любви

— Полли, — ласковый и тихий голос Эдвина заныривает в сладкую дремоту, — какая ты соня, Ласточка. Почти сутки спишь.

— Почему почти? — отвечает голос Криса. — Ровно сутки.

— Зато когда она спит, она такая сладенькая, — где-то за радугами шепчет Чад.

Недовольно ворчу, переворачиваюсь на живот и прячу голову под подушку.

— Камень-ножницы-бумага? — сипло и сдавленно спрашивает Чад.