Порочный красный

Я киваю и поднимаюсь на второй этаж. Когда я спускаюсь обратно, он уже успел приготовить спагетти.

– Садись. – Он показывает на барный табурет. Я сажусь и беру тарелку, которую он пододвигает ко мне.

– Ты сходишь с ума, – замечает он и наматывает свои спагетти на вилку, не глядя на них.

Я нарезаю свои спагетти на мелкие кусочки, чтобы наколоть их на вилку.

– Как мне заставить его вернуться домой?

– Раздобудь себе новую личность и научись затыкаться.

Я сердито гляжу на него и вытираю рот.

– Тебя влечет ко мне?

Следует долгая пауза.

– Я гей, Леа.

– Что? Я никогда по-настоящему не думала, что ты гей.

– Но ты же все время говорила об этом!

– Но ведь у тебя есть дочь… как бишь ее зовут?

Он смеется.

– Кенли. Думаю, я понял это только потом.

Я роняю голову на руки. Дальше уже некуда – кажется, я только что пыталась соблазнить гея. Я делаю глубокий вдох и поднимаю глаза.

– Калеб бросит меня снова. Я это знаю.

На секунду у Сэма делается ошарашенный вид, затем он быстро подходит ко мне и обнимает меня за плечи.

– Скорее всего, – говорит он. Моя голова резко поворачивается к нему. Разве мужчины-геи не должны быть отзывчивыми? Как только он объявил, что он гей, я сразу же начала планировать, как я заменю им Катин.

– Скорее всего. Я поверить не могу, что он оставался с тобой так долго. – Он улыбается выражению на моем лице.

– Неужели ты действительно это сказал?

Он кивает.

– Возможно, ему нравятся хорошие стервы – но ты переходишь тонкую грань между привлекательной стервозностью и психопатией. Когда ты присматривала за его дочерью, то здорово облажалась. Скорее всего, он бросит себя и заберет ребенка.

– Ни за что. Я этого не допущу.

– О ком ты? О твоем муже или о твоем ребенке?

Я прикусываю внутреннюю поверхность моей щеки. Вполне очевидно, что я имею в виду.

– Он не поверит, если я вдруг начну вести себя как образцовая мамочка. Он раскусывает такие вещи на раз.

Сэм вскидывает бровь.

– Он не бросит меня. Он думает, что, если он это сделает, я развалюсь на куски.

– Значит, вот как ты хочешь удержать его? Манипулируя его чувствами?

Я пожимаю плечами.

– Если честно, я стараюсь не думать об этом.

– Да, это очевидно. Почему бы тебе просто не отпустить его? Ведь ты могла бы найти себе кого-то еще.

Меня так и подмывает дать ему пощечину. Но вместо этого я закуриваю сигарету.

– Я не позволю ему уйти. Я слишком сильно его люблю.

Сэм ухмыляется и, взяв ее из моих пальцев, гасит ее о гранитную барную стойку.

– Никогда?

– Никогда, – подтверждаю я. – Никогда-никогда.

Сэм тычет в меня пальцем.

– Это не любовь.

Я закатываю глаза.

– Откуда ты можешь это знать? Ты же гей.

Глава 20

Прошлое

Мой отец называл меня своей правой рукой. Мне следовало бы считать это честью, но вместо этого я чувствовала себя так, будто меня заклеймили алой буквой из тех, которые когда-то заставляли носить прелюбодеек.

Все знали его железное правило не приводить в компанию членов своей семьи, так что мое появление стало для остальных сотрудников тучей, из которой на них лился холодный дождь.

Мой отец что, решил заиметь в компании шпионку? Может, он планирует сократить штат и хочет использовать свою дочь, чтобы она докладывала ему, кто выполняет свои обязанности, а кто нет?

Когда я проходила мимо, они начинали перекладывать бумаги, делая вид, будто они очень заняты. Одни из них вели себя со мной невероятно любезно, надеясь подружиться, чтобы сохранить свои рабочие места, другие открыто демонстрировали мне свою враждебность. Когда я шла по коридорам, впереди меня проносился вопрос: «Почему она здесь?» Это было ужасно.

И еще ужаснее были размеры моего кабинета. Если не считать кабинета моего отца, мой кабинет был самым завидным в здании. Одна его стена целиком состояла из стекла, и за ним открывался вид на деловую часть города и Форт-Лодердейл. Если я вставала лицом к океану, то могла различить вдалеке здание компании Калеба.

Прежний обладатель этого кабинета, которого в компании «ОПИ-Джем» все любили, был уволен за неделю до моего появления. Он проработал в компании двенадцать лет и заслужил кабинет, который отдали мне. На табличке на моей двери можно было бы написать «Обнаглевшая соплячка», сделав это буквами из обрывков розовых воздушных шариков. Я зарабатывала в пять раз больше, чем в банке. На первый взгляд могло показаться, что моя привилегированная жизнь стала еще более привилегированной, но на самом деле при всем том, что теперь у меня имелись шикарный кабинет и шикарная должность, я чувствовала себя ужасно.

Мой отец дал мне престижную работу в своей компании, чтобы показать, что он ни во что меня не ставит. Мой бойфренд улыбался мне, но эти улыбки не доходили до его глаз. Моя мать дарила мне любовь, которая больше походила на подслащенное презрение. Если бы кому-то было настолько не начхать на меня, чтобы сказать: «Леа, ты все это себе придумала», мне было бы достаточно просто переадресовать его троим людям в моей жизни, которые на самом деле не хотели, чтобы я была рядом.

В кабинет заглянула моя ассистентка.

– Мисс Смит, все ждут вас в зале для совещаний.