Порочный красный

– Кто-то нанес ей эмоциональную травму. И, к сожалению, я тоже сделал ей больно.

– К сожалению? – повторила она, быстро переведя на меня взгляд.

Я была уязвлена, хотя в эту минуту и не видела его лица. Обычно эмоции Калеба можно было прочесть по его челюсти. Я представляла себе, что сейчас он крепко стиснул зубы. Я взяла его за руку под столом, и наши пальцы сплелись. Он подумал, что я предлагаю ему поддержку, но на самом деле мне просто нужно было убедиться, что он все еще мой. Я хотела напомнить ему, что за столом с ним сижу я, а не она.

Он поерзал на стуле. Кэш с пристрастием допрашивала его о том, как мы познакомились. Выяснив, что ему не хотелось отправляться на свидание вслепую со мной, она сразу же спросила почему.

– А как насчет тебя, Кэш? Какова твоя история? – Кэш захлопала ресницами. Я подавила ухмылку и приготовилась. У Калеба был дар вызнавать информацию, и я была уверена, что к концу нашего ужина мы узнаем всю историю ее жизни.

Наманикюренным ногтем она заправила волосы за ухо. Она что-то скрывала. Я знала, как выглядит женщина, у которой есть тайна, ведь я смотрела на нее в зеркало каждый день. У женщин их тайны читались в глазах, и, если присмотреться, во время самого обычного разговора можно было заметить в них всплески эмоций. Калеб спросил ее, одна ли она перебралась во Флориду, и она на миг опустила взгляд, прежде чем бодро ответить:

– Да.

В университете я прослушала курс психологии, в котором упор делался на изучение языка тела. Одна из лекций называлась «Искусство лжи». Нам дали задание прочесть эту главу и провести эксперимент, в ходе которого каждый из нас должен был задать ряд вопросов человеку, не являющемуся слушателем этого курса. К своему восторгу, я сделала открытие, что человек, вспоминающий реальное событие, смотрит вверх и вправо, а тот, кто задействует креативную часть своего мозга – чтобы лгать, – смотрит вниз и влево. А Кэш то и дело опускала взгляд. Грязная. Маленькая. Лгунья.

– А где живет твоя семья? – спросил Калеб. Он теребил прядь моих волос, и Кэш смотрела на это с завистью.

– О, недалеко, – ответила она, небрежно махнув рукой.

– Недалеко отсюда?

– Мой отец живет здесь. А мать в Нью-Йорке.

– Ты часто видишься с ним?

Она покачала головой.

– В общем-то нет.

Еще одна несчастная семья, по всему видно. Я едва не кивнула, выражая ей свою поддержку.

– Мне жаль, что у меня так мало свободного времени, – быстро сказала она. – Просто я так занята из-за этого переезда. Мы очень близки.

Она открыла рот, чтобы выдать еще одну ложь, но тут официант принес нашу еду. Жаль. Я хотела ее услышать. Остальная часть ужина прошла под аккомпанемент светской беседы. Значит, она близка со своим отцом? Это хорошо.

Глава 21

Настоящее

Калеб скрыл от меня, что у него есть лодка. Что же еще он может от меня скрывать? Мысль о том, что может быть что-то еще, разъедает мой мозг.

Это единственное, о чем я могу думать, пока мои подозрения не начинают чуть ли не душить меня. Я так много хмурюсь, что, когда это закончится, мне понадобится инъекция ботокса. Одно точно: мне надо выяснить, скрывает ли он от меня что-то еще, даже если для этого мне придется вторгнуться в его личное пространство.

Калеб терпеть не может, чтобы кто-то входил в его кабинет, когда там нет его самого. Я всегда уважала его личное пространство, тем более что в моем распоряжении находилась вся остальная часть дома, но сегодня вечером мне надо сунуть нос в его дела. Я отпускаю Сэма домой сразу после того, как он укладывает Эстеллу спать. Обычно я заставляю его задержаться на несколько часов и смотреть со мной телевизор, но сегодня в семь часов я чуть ли не выталкиваю его за дверь.

Я открываю дверь в кабинет Калеба, все еще жуя стебель сельдерея, и включаю свет. Я почти никогда не захожу сюда. Здесь все пахнет им. Я делаю глубокий вдох, и мне сразу же хочется плакать. Раньше я купалась в этом запахе каждый день, прижимаясь к нему, а теперь…

Я смотрю на стопки книг, разложенные повсюду. Не знаю, когда он находит время читать. Когда он находится дома, он готовит и общается с нами. Хотя в доме полно книг, я никогда не видела, чтобы он читал.

Как-то раз я делала уборку и относила книги, которые он разбросал по всему дому, обратно в его кабинет, когда из одного романа выпала закладка. Нагнувшись, чтобы поднять ее с пола, я увидела, что это нечто похожее на одноцентовую монетку – во всяком случае, прежде это было одноцентовой монеткой. Теперь же на ней была выбита какая-то надпись о поцелуях. К тому же у нее была странная форма, она была немного согнута и удлинена. Я сунула ее обратно в книгу и, выехав из дома в следующий раз, купила ему настоящую закладку, сделанную из кожи и привезенную из Италии. Я заплатила за нее пятьдесят долларов, полагая, что Калеб будет впечатлен моей заботой. Когда вечером того дня я подарила ее ему, он вежливо улыбнулся и поблагодарил меня, не выказав и доли того энтузиазма, которого я от него ожидала.

– Я подумала, что тебе нужна новая закладка. Ты используешь эту странную одноцентовую монетку, которая постоянно выпадает…