Пороги

— Леонид Сергеевич Панфилов. Учился в Академии художеств в Ленинграде, которую не закончил по причине ареста. Обвинение — согласился написать портрет врага народа небезызвестного Бухарина, который, по причине ареста портретируемого, он так и не закончил. Но на зону все-таки был отправлен. «Во избежание», как тогда говорили, «очередных возможных прецедентов и политическую близорукость». И вот тут начинается самое интересное. На зоне в нашего высокого, красивого и талантливого художника безумно влюбляется дочка начальника лагеря, приехавшая на каникулы повидаться с отцом. Как их в тамошней, весьма далекой от каких-либо лирических поползновений обстановке угораздило, но каким-то образом ухитрились. Причем взаимно. Портрет её в часовне мы видели. Предельно неканоническая икона. Просто-напросто прекрасный портрет любимого человека, который местные жители без колебаний стали почитать за Богоматерь. Выяснить подробности, как и что там у них на зоне происходило и произошло, мне так и не удалось из-за полного отсутствия выживших свидетелей. А вот кое-какие осколки последующих событий, правда, с большими пробелами, обозначить вроде бы удалось. Как она ему устроила побег и даже ухитрилась снабдить какими-то документами, теперь уже навсегда сокрыто мраком неизвестности. Но факт остается фактом — смогла. Наверняка рискуя как своей, так и его жизнью. Не исключено, что и жизнями тех, кто ей наверняка помогал. Возможно, даже и своего отца. Маловероятно, но не исключено. Добрые и думающие люди встречались иногда и в руководящем комсоставе.

Поскольку зону, в которой свела их судьба, организовали для строительства приграничной железной дороги, то находилась она, естественно, у самой границы с Китаем и со стороны Китая охранялась в то время весьма и весьма небрежно. Короче. Подробности, как говорится, «за кадром», но какое-то время спустя наш живописец, или иконописец в конкретном редутовском случае, оказывается в Китае. Конкретно, в русском в то время Харбине, где смог каким-то образом заполучить и помощь, и даже кров. Чудом попались мне на глаза воспоминания одного из тогдашних харбинцев, напечатанные в одном из региональных литературных журналов в самом начале 90‑х. Цитирую по памяти небольшой отрывок: