Пороги

— Он в эту бригаду элиту собрал, — объяснила Тамара Леонидовна. — Каждый сам себе министр. Кураев у них вроде Господа Бога.

— Порядочки тут у вас… — недовольно проворчал Саторин и добавил: — завелись.

— Это, дорогой Николай Александрович, ещё не самое страшное, — продолжала свои обличения Тамара Леонидовна.

— Вызывай его сюда! — взорвался Саторин. — Кураева! Ку-ра-ева!

Рохлин оглянулся на Хлебникова:

— А он поддержит?

— Ещё тормозить придется. Я ему только половину информации выдал, а он уже с лица спал. Вызывай, вызывай! А то, не дай бог, погоду дадут.

В это время по лестнице Управления торопливо поднимались начальник бюро технической информации Николай Николаевич Стукалов и начальник одного из строительных участков молодой инженер Михаил Жданов. В коридоре, не доходя до приемной, Михаил остановился.

— Может, всё-таки без меня?

— От тебя ничего лишнего не потребуется, — в который уже раз стал объяснять Стукалов. — Спросят, кто приказал взорвать, скажешь — Кураев. И всё.

— Он не приказывал, сказал — на мое усмотрение. Взрывать предложил я.

— Между предложением и исполнением находится санкция на исполнение, — раздраженно стал объяснять Стукалов. — И отвечать должен тот, кто дал эту санкцию. Или собираешься сам отвечать?

— Если виноват, отвечу.

— Если там был человек, минимум пять лет.

— Да не было там никакого человека! Не должно быть…

— Распоряжение было устное?

— Я же говорил — по телефону.

— Значит, никаких свидетелей.

— Кураев не такой.

— Ну, милый мой… Когда дело доходит до суда, все становятся «такими». Тем более, взрывать предложил ты. Я что, заставляю тебя говорить неправду?

— Нет, но…

Они вошли в приемную.

— А раз нет, сиди здесь и жди. Тебе, дураку, помочь хочу. Сиди!

Стукалов вошел в кабинет Рохлина, а Жданов устало опустился на стул и тупо уставился на цветы.

— Николай Николаевич Стукалов, — представил Хлебникову вошедшего Саторин. — Сколько его помню, всегда с кем-нибудь воюет. В свое время он даже на Деда что-то там написал. Тот сначала разъярился, потом удивился, подумал и сказал:

— Пусть живет. — И товарищ Стукалов окончательно уверовал в свое предназначение. — Ты где пропадаешь? Я, грешным делом, думал: напугался наш борец за справедливость.

— Мне бояться уже нечего, — заявил явно польщенный званием «борца» Стукалов.

— Помирать собрался? — насмешливо спросил Саторин.

— Повременю. — Достал из папки письмо. — В партгосконтроль. Сто сорок три подписи только по Управлению. — Передал письмо Хлебникову. — Есть ещё кое-что. Самое свеженькое.

— Выкладывай, чего уж там, — разрешил Саторин.

— На Вихоревке после взрыва затопило котлован. В котловане бытовки. В одной из них, кажется, спал человек. Распоряжение о взрыве было от Кураева.

— Кажется или спал? — направляясь к телефону, спросил Рохлин.

— Выясняют. Свидетель в приемной. Позвать?

Рохлин отложил захлебывающуюся безнадежными гудками трубку:

— Не отвечают.

— Распоряжение было устное или письменное? — спросил Саторин.

— По телефону. Звать?

Как раз в это время в приемной приоткрылась дверь кабинета Кураева и оттуда в одних носках вышел Иван Сутырин. Жданов с удивлением уставился на него.

— Слушай, мужик… Где тут туалет? — спросил Иван.

— Чего? — ещё больше удивился Жданов.

— Ну, это… Гальюн… Уборная.

— По коридору направо, — растерянно объяснил Жданов.

Иван так в носках и отправился на поиски. Жданов выглянул в коридор, посмотрел ему вслед, вернулся, осторожно заглянул в кабинет Кураева. Убедившись, что там никого, зашел, включил свет, разглядел рюкзаки, куртки, ружье на спинке стула, подошел к двери в комнату за кабинетом, попытался осторожно открыть её. Дверь не поддавалась. Подумав, решился и постучал. Услышал сонный голос Кураева:

— Кто?

— Анатолий Николаевич, Жданов. Котлован затопило после взрыва.

— Естественно, — отозвался Кураев. — Ты что, ожидал чего-то другого? Откачивай и приступай к отсыпке.

— Там алкаш в вагончике спал.

Дверь отворилась, вышел полураздетый Кураев, тщательно закрыл за собой дверь.

— Когда затопило?

— Часа три.

— А с этим что? В вагончике. Спал который.

— Ещё непонятно, может, и не спал. Мужики говорят — может, спал, может, не спал. Если поддаст, в общагу идти неохота, остается… Теперь ждем, когда откачают.

— Понятно. А ты почему здесь?

— Стукалов притащил. Говорит, Саторину расскажешь.

— Не прилетел Саторин.

— Прилетел. И этот, из обкома с ним, Хлебников кажется. Стукалов говорит, снимать вас будут.

— Даже так? — хмыкнул Кураев. — А ты тут при чем?

— Говорит — снять все равно вас снимут, а за взрыв ничего не будет. А меня под суд.

— Понятно.

Кураев подошел к телефонам, но все ещё не решил — звонить или нет.

— Стукалов по Управлению подписи собирает, — продолжал Жданов, решив выложить всю известную ему информацию до конца. — Я не подписал. И все наши тоже за вас.

— Где Иван? — спросил Кураев, отходя от телефонов.

— Кто?

— Спал здесь… Охотник. Иван. Вот здесь спал.

— В туалет пошел. В носках. А я к вам.

— Что от меня требуется?

— Они меня сейчас вызовут… Спросят: было распоряжение или нет? Вы сказали, на мое усмотрение… По телефону.

— Ясно. На тот случай, если он там, в вагончике.