Пороги

— Мы вас сейчас где-нибудь пристроим. Выспитесь, отдохнете… — пообещал Стукалов. — Заходите, заходите…

Подумав, Иван нерешительно зашел.

— Вы мне сказали, что Кураев не один, — приступил к допросу Стукалов. — Просветите, с кем?

— Так я же говорил — с бабой.

— Все ясно, — сказал Саторин. — Вы, товарищ, можете отдохнуть в любом из соседних кабинетов. Вам откроют. А то оставайтесь прямо здесь. В качестве свидетеля. Для полной убедительности происходящего.

— Чего свидетеля? — растерялся Иван. — Мне бы вздремнуть где маленько. Свидетелей у вас вон сколько. А что случилось-то?

В это время в кабинет Рохлина осторожно заглянул Жданов.

— А вот ещё один свидетель, — увидев его, обрадовался Стукалов. — Проходи, проходи…

— Он действительно приказал взрывать? — подошел к Жданову Саторин.

— Дал согласие. По телефону.

— Может отказаться, — засомневался Хлебников.

— Это я могу отказаться, — неожиданно разозлился Жданов, разворачиваясь к двери с явным намерением уйти.

Стукалов преградил ему путь.

— Кураеву ты уже ничем не поможешь. А у тебя еще есть шанс.

— Пошли? — не то предложил, не то спросил у Хлебникова Саторин.

Хлебников, Саторин и Стукалов вышли в приемную и, помедлив, подошли к двери кураевского кабинета. Следом похромал Седов.

Оставшиеся в кабинете многозначительно переглянулись и замерли в тревожном ожидании. Только подвыпившему Петракову было, казалось, на всё наплевать. Он подошел к Ивану Сутырину и протянул руку, словно собирался познакомиться. После затянувшейся паузы спросил:

— Не узнаешь?

Иван демонстративно оглядел Петракова с ног до головы и проворчал:

— Тебя да не узнать? Я дядьке Кондрату обещал, как встречу, чайник тебе начистить. Не посмотрю на твою звездочку, приложу.

— Ну-ну-ну… — отступил на шаг Петраков. — Приложит он. Это еще кто кому приложит. Родственник называется. Я к нему со всей душой… Не по-нашенски так-то…

— А отца не приехать похоронить — это по-каковски? Сволочь ты…

Иван обратился за сочувствием к собравшимся:

— Всегда такой был. Чего захочет, прет, как танк.

— Нинку до сих пор простить не можешь? — хихикнул Петраков. И тоже обратился к собравшимся за сочувствием: — Нинка у нас такая была…

Иван сгреб Петракова за галстук, рывком притянул к себе:

— Сказал же, приложу…

— Мужики, вы что, с ума сошли? — повысил было голос Рохлин и попытался оттянуть Ивана от Петракова. Иван осторожно отодвинул Рохлина и ударил Петракова. Тот отлетел к стене, а потом бросился на Ивана. Сшибая стулья, они покатились по полу.

Затормозившие у закрытой двери кабинета Кураева решали, что делать дальше.

— Я ему насчет наших ветеранов хочу высказать, — сказал Седов и стукнул кулаком по закрытой двери.

— Хорошо, начнем с ветеранов, — согласился Саторин. — И вот ещё что… Прошу быть предельно корректными. Он должен почувствовать нашу уверенность, а не раздражение.

— А я считаю, его надо сразу поставить на место, — продолжал гнуть свою линию Стукалов. — Чтобы хорошенько уяснил, что его ожидает. С такими, как он, надо разговаривать только с позиции силы.

— Да не пошлет он бригады, — попытался убедить Саторина Хлебников. — Не самоубийца же он.

В это время Кураев наконец-то дозвонился.

— Виктор Васильевич… Кураев говорит. Извини, что разбудил — вопрос нашего взаимного существования. Даже больше того. Ты как со своими авиаторами живешь? Нормально? Отлично? Это отлично, что отлично! Второй вопрос: погода летная? Снег? У нас тоже. Не смертельно. Значит, так… Я посылаю тебе две бригады… Подожди, благодарить потом будешь. С одним условием: утром они должны быть на пути в Якутск. Как хочешь… Через три часа они будут в аэропорту. Твое дело их вывезти. Заказывай спецрейс… Если утром они не улетят, они вообще не улетят. Или улетят совсем в другую сторону. Я не пугаю. К сожалению, дела обстоят именно так. Они будут ждать за грузовым складом. Подробности при встрече, пока все. Сам полетишь? Давай. Давай, говорю!

Набрал другой номер.

— Наташа? Кураев… Поднимай ребят… Всех. Через час подойдет автобус.

В дверь сильно постучали. Кураев лихорадочно стал набирать следующий номер.

— А если он не откроет? — спросил Хлебников у Саторина.

Саторин ещё раз сильно постучал.

В это время в приемную стали подтягиваться остальные. Тамара Леонидовна сразу же подошла к своему секретарскому столу и проверила связь.

— Связь переключил на себя, — сообщила она.

— Анатолий Николаевич, — закричал Саторин. — Это Саторин с тобой говорит. Надеюсь, ты понимаешь, что я прилетел не для того, чтобы торчать у тебя под дверью?

— Мы все равно знаем, что вы не один, — также громко проинформировал Кураева Стукалов.

— В окружении ты, господин Кураев, — прохрипел Седов. — Превосходящими силами.

— Мы можем отвернуться, — ехидно добавила Тамара Леонидовна. — Пусть спокойно уходит.

Прикрыв ладонью трубку, Кураев повернулся к выглянувшей из закабинетной комнаты отдыха жене:

— Слышишь? Они отвернутся.

— Что случилось? — спросила Валентина.

— Они приняли тебя за другую.

— Это я поняла. Она хотя бы красивая?

— Кто?

— Та. Другая.

— Не валяй дурака.

— Почему же… Если они так дружно все поверили…